Короче, кто заказал?
Меньшов не мог понять, кто перед ним. Может быть, этот человек послан Гидравичюсом? Но в таком случае, он не стал бы ничего говорить, просто вытащил бы пистолет и дважды выстрелил – один раз в грудь и контрольный – в голову – так, как это не раз приходилось делать самому Меньшову. Два выстрела, и наверняка, на сто процентов человек мертв.
Но визитер не спешил убивать, ему нужна была информация.
«Значит, он, скорее всего, из органов. Но тоже странно, те поодиночке не ходят. Они вошли бы в палату, предъявили бы свои документы и принялись меня допрашивать. Не стали бы приковывать к кровати наручниками…»
Что-то во всем этом не сходилось, все в поведении странного мужчины казалось непонятным и подозрительным. Не вызывало сомнений лишь одно: в случае, если этот визитер не получит ответов на вопросы, он наверняка исполнит свои страшные обещания: разорвет нитки, и шов разлезется, как гнилая изношенная материя, а кишки вздуются и выпадут на пол. Об этом говорил взгляд холодных глаз. А Меньшов умел читать по лицам.
– Кто заказал? – повторил вопрос Глеб.
– Я его не знаю.
– Я тебе могу подсказать: он послал тебя под видом телефонного мастера в дом у Спасо-Андроникова монастыря проверить, убит ли доктор Клопов.
Меньшов кивнул.
– Но я его не знаю.
– Так не бывает, друг ты мой, не задаром же ты работал? – и Глеб опустил руку в сумку, отчего Меньшов вздрогнул и сжался, как пиявка, к которой прикоснулись иглой.
Но из сумки появилось не орудие убийства, не острый нож, щипцы, пинцет или рояльная петля, а такая знакомая и такая любимая Меньшовым пухлая пачка банкнот, перетянутых бечевкой.
– Эти деньги тебе ведь не даром дали?
– Больше я ничего не скажу.
– Как хочешь, – пожал плечами Глеб.
Его рука легла на край пластыря, которым была поверх швов прикрыта рапа, и Глеб с треском оторвал его. Нестерпимая боль пронзила Николая, словно раскаленным ножом провели по животу.
– Это только начало. Терпи, терпи, если хочешь, можешь молчать. Но я бы на твоем месте рассказал все, терять-то тебе нечего. Бежать ты не можешь, защитить тебя никто не защитит. Из этой больницы тебе дорога только в больницу Лефортовской тюрьмы, а там, сам знаешь, с тобой чикаться не будут. Так что подумай.
Глеб посмотрел на часы. Секундная стрелка медленно бежала по кругу.
– Значит, так, – Сиверов поднес циферблат к лицу Меньшова, – когда стрелка пройдет круг, я хочу, чтобы ты начал отвечать. Если не начнешь, я спрашивать больше не стану.
Глеб подошел к окну, раздвинул планки жалюзи.
Затем направился к стоявшему в углу телевизору.
– Я сейчас включу телевизор на полную громкость, он будет реветь на всю палату, и твоего воя, Меньшов, никто не услышит. Ты хочешь такого аккомпанемента, а? – Глеб резко обернулся и встретил полный ужаса взгляд Меньшова.
Затем нажал кнопку, и экран телевизора засветился. Там появилось лицо президента и телефонная трубка в углу. Комментатор за кадром сообщил, что сегодня у президента России состоялся телефонный разговор с президентом США. Разговор продолжался около получаса, затем президент принял посла Соединенных Штатов. О подробностях беседы не сообщалось, лишь строились предположения, что этот телефонный разговор и встреча с послом могли напрямую касаться будущих договоренностей по сокращению вооружений.
Затем на экране появился кортеж автомобилей, выезжающий из ворот Кремля, и комментатор сообщил, что президент отбыл в подмосковную Барвиху, где пробудет несколько дней. Далее, как всегда, шел репортаж с заседания Государственной Думы и трижды в кадре появлялся Жириновский. Он вскакивал со своего места и, размахивая кулаком, требовал включить ему микрофон, а иначе фракция ЛДПР покинет зал заседаний и сорвет голосование по очередному вопросу.
Глеб смотрел на экран молча. После политических новостей появилась диктор и сообщила, что российская наука понесла тяжелую утрату: на восемьдесят пятом году жизни скоропостижно скончался академик Иван Николаевич Лебедев, внесший огромный вклад в развитие отечественной биологии. Показали портрет академика, голос диктора сообщил, что первым подписал некролог сам президент России.
– Вот видишь, – сказал Глеб, – академик умер, а о тебе никто и не вспомнит, разве что порадуются. Особенно порадуются черви, которые тебя сожрут.
– Его фамилия Гидравичюс, – едва слышно произнес Меньшов.
– Вот видишь, вспомнил, – Глеб нажал на кнопку, экран телевизора погас. – Значит, не все потеряно, значит, амнезии у тебя нет, вспомнишь и остальное.
Вряд ли он представлялся тебе своим именем и называл свою фамилию.
– Нет, он вообще не представлялся, – признался Николай Меньшов, – я вычислил его по номеру машины, на которой он приезжал.
– И какой же номер машины? Ты его не забыл?
– Нет, не забыл, – и Меньшов назвал номер, а затем добавил:
– тачка дорогая, темно-зеленый «Шевроле» с кожаным салоном.
– Действительно, хорошая тачка, таких в Москве немного. А может, она не его?
– Я его проследил, – сказал Меньшов, – до офиса, где он сидит.
– И где офис?
– Может, это и не офис, может, он там живет. Но дважды он приезжал в одно и то же место, а дальше я соваться не рискнул. Деньги он отдавал в срок, правда, иногда требовал еще какие-нибудь услуги.
– Например? – осведомился Глеб.
– Например, в последний раз, перед тем, как отдать все деньги сполна, попросил сходить в тот дом, где застрелили ученого, обо всем расспросить соседей: что, как, видели ли убийцу. Как я понимаю, это Жильцова его застрелила… – Меньшов скосил глаза на портрет, а затем прошептал:
– Убери эту фотографию, убери, я тебя прошу! Не могу на нее смотреть!
– Что, не нравится девушка?
– Не нравится.
– Ты ее поэтому и задушил рояльной струной?
– Я профессионал, – прошептал бледными губами Меньшов, – мне заплатили деньги, я делаю работу. Не платят – я и мухи не обижу.
– Ишь какой гуманист! И встречаются же такие в наше жестокое время! – Глеб рассмеялся. – Так куда Гидравичюс ездил?
Меньшов назвал адрес:
– ..там подъезд с кодовым замком.
– Знаю этот дом, представляю, где это.
– Что мне будет?
Глеб пожал плечами.
– Я тоже профессионал. Узнал, что хотел, остальное – не мои проблемы, – Глеб убрал фотографию в сумку, закинул ее на плечо. – Ну что ж, полежи пока.
Правда, думаю, в этой палате лежать тебе недолго, – Сиверов накинул одеяло, накрывая прикованную наручниками ногу Меньшова, а затем тихо покинул палату и уже быстро шагая по больничному коридору, длинному и серому, приложил к уху трубку и сообщил генералу Потапчуку, что Николай Меньшов рассказал все, что ему было известно. И теперь люди генерала Потапчука могут заняться им вплотную. Еще Глеб попросил у генерала встречи с ним в условленном месте – в том, которое было известно им двоим. Генерал сообщил, что уже садится в машину и выезжает, и, самое позднее, через час будет на месте.