– Готов?
– Угу, – кивнул он, – на счет, да?
– Раз, два, – скомандовала я.
– Три! – завопил Егорушка. – Тяни, тетя Котлета!
Я дернула за ремень и поняла, что моя вроде бы замечательная идея с поясами не так уж и хороша. Бидон оказался очень тяжелым, у нас с ребенком попросту не хватало сил, чтобы его вытащить.
– Ноги скользят, – прокряхтел Егорка.
– Давай отольем половину, – предложила я.
– Как? – поинтересовался он. – Его надо сначала из озера достать.
– Вам помочь? – спросил сзади чей-то бас.
– Зять собаки Баскервилей пришел! – заорал Егорка и выпустил ремень.
Мне стало страшно. На секунду перед глазами вместо озера появилась морда с оскаленными зубами, с клыков капала кровь, глаза горели бешеным огнем, шерсть торчала пучками. Огромным усилием воли я прогнала леденящую душу картину, ощутила, как некая сила тащит меня вперед, и, не успев чихнуть, полетела вниз с обрыва.
Вода оказалась теплой. Отфыркиваясь, я выплыла на поверхность, ощутила под ногами дно и встала. Озеро было довольно глубоким, из воды высовывались лишь мои голова и шея. Слева послышался плеск.
– Кто там? – испуганно спросила я. – Егор, ты?
– Ага, – откашлялся мальчик.
– Зачем в воду прыгнул? – рассердилась я.
– А ты почему в озеро сиганула? – не растерялся он.
Пришлось честно признаться:
– Меня баклажка утянула.
– Я подумал, что тетя Котлета плавать не умеет, – чихнул Егор, – сейчас утонет.
– Эй, вам там хорошо? – спросили с обрыва.
Егорушка вцепился в мою шею ледяными ручонками.
– Зять собаки Баскервилей! Он нас преследует! Сейчас сожрет!
Но ко мне уже вернулся разум.
– Не пори чушь! Псы не умеют говорить!
– Он волшебный! – зашептал Егор, касаясь меня своим холодным носом. – Тетя Котлета, давай уплывем на другой конец озера!
Я откашлялась и заорала:
– Вы кто? Что хотите? Уходите, не мешайте нам спокойно отдыхать.
– Я Костя Франклин, ты меня не узнала? – ответил зять собаки Баскервилей.
Я чуть не захлебнулась.
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Гуляю, – сообщил фотограф, – а ты?
– Купаюсь, – в тон ему ответила я.
– Тетя Котлета, слышишь? – начал дергать меня Егор.
– Что? – не поняла я.
– Тише! – приказал мальчик.
Я примолкла и услышала истошное мяуканье.
– Он там, – закричал Егор, – уплыл! Смотри налево.
– Что у вас еще случилось? – занервничал на берегу Константин.
– Тише! – шикнули мы хором с Егором.
– Мяу-мяу-мяу, – надрывался Бубенчик.
Я обвела глазами озеро и ойкнула. Почти посередине водоема, чуть ближе к противоположному берегу, примыкавшему к опушке леса, виднелось темное пятно, издававшее отчаянные звуки.
– Как он туда попал? – изумилась я.
– Бубенчик тонет, – заорал Егор и повернулся ко мне спиной.
Я успела схватить его.
– Куда ты собрался?
– Бубенчик погибает! – закричал Егорка.
– Похоже, он сидит на бревне, сейчас сообразим, как его достать, – начала я.
Договорить мне не удалось. В воду с шумом плюхнулся большой мешок. Я взвизгнула и увидела… Костю.
– Немедленно рассказывайте, чем занимаетесь! – потребовал он.
Вот оно что! Франклин следит за мной денно и нощно. Никитин велел своему клеврету во что бы то ни стало разнюхать, где я прячу улику.
– Там котик, – застонал Егор, – Бубенчик, он умирает! Вода волшебная, она исполняет желания, мы хотим… баклажка… ремешок…
– Мяу-мяу-мяу, – прибавил децибел Бубенец.
Егорка задергался.
– Он умоляет его спасти! Он погибает. Кот мой лучший друг! Я уже бегу!
Костя придержал ребенка.
– Стоп, я ничего не понял, кроме одного, вы отправились купаться, взяв кота, а тот неведомо как очутился в воде?
– Бубенец не умеет плавать, – объяснила я, – он сидит на какой-то деревяшке.
Издалека послышался всплеск.
– Он перевернулся! – истошно завопил Егор.
– Ё-моё, – вздохнул Костя, – Виолетта, иди правее, там через метров десять можно вылезти, сейчас выловлю чертова дурака.
Последние слова Франклин произнес, делая широкие гребки.
– Он успеет? – с надеждой спросил мальчик.
Я начала подталкивать Егора в направлении, указанном лжефотографом. Бедняга Бубенец уже утопленник, надо подобрать такие слова утешения, чтобы это происшествие как можно меньше травмировало психику Егора.
Кое-как мы выбрались на берег и заклацали зубами.
– Хорошо хоть ты брюки снял, – похвалила я мальчика.
– Они сами свалились, – чихнул он.
– Значит, спасибо им, – сказала я, ощущая, как мои джинсы превращаются в липкие холодные компрессы, – начинай бегать, иначе простудишься.
– Котик! – заорал Егор, бросаясь к Константину, который вышел на берег, держа в руках темно-серое тельце. – Бубенчик! Милый! Почему он не радуется, а? Не шевелится!
Я посмотрела на длинный хвост, безвольно свисающий с предплечья Франклина, потом умоляюще глянула на Костю: ты, конечно, гад, верой и правдой служащий маньяку, но, пожалуйста, придумай, как утешить мальчика.
– Он умер? – попятился Егорушка. – Утонул? Я его погулять взял, хотел повеселить, и… вот.
Из глаз мальчонки горохом посыпались слезы, он сел на траву и зарыдал. Я молча гладила его по голове. Словами тут не поможешь!
– Никогда нельзя сдаваться! – заявил Костя. – Ви, иди сюда! Будем реанимировать кота.
Егор замер, а я разозлилась на Франклина, разве можно дарить ребенку зряшную надежду? Это жестоко.
– Не стой огнетушителем! – гаркнул Константин. – Я буду делать коту массаж сердца, а ты искусственное дыхание. Раз-два – вдох, три-четыре – выдох. Начали.
– Мне надо дуть ему в пасть? – засомневалась я. – Не слишком приятная процедура, и, полагаю, она не поможет.
– Егор, беги к машине, – приказал Костя. – Возьми из моего пиджака ключи, найди аптечку. Ви! Действуй!
Я наклонилась над Бубенцом и на минуту удивилась, оказывается, смерть меняет не только людей, но и животных. Кот словно усох, морда у него стала значительно меньше, а нос почернел.