– Точно.
– Издеваешься? – фыркнула я.
– Вовсе нет, – улыбнулась она. – Михайлову принадлежит фирма, которая рассылает по разным магазинам покупателей-провокаторов. Ну, допустим, ты владелица обувной точки и хочешь узнать, хорошо ли продавцы клиентов обслуживают. Как это осуществить? Камеры повесить? Или самой все время в зале толкаться? Первое дорого, второе неудобно, да и в присутствии хозяйки менеджеры – слаще вафли. Стоит церберу уйти, вот тут-то и начинается! Покупатели побоку, занимается персонал личными делишками, на тех, кто за туфлями заглядывает, зубы скалят. Вот поэтому бизнесмены обращаются к Вадиму Ивановичу. Его сотрудники обвешиваются специальной аппаратурой и рулят по указанному адресу, изображая из себя покупателей, капризных, избалованных, наглых, провоцируют продавцов на скандал. Ну, а потом отдают видеозаписи заказчику. На мой взгляд, это лучше, чем шваброй махать…
Я вынырнула из воспоминаний, оглядела вагон метро и аккуратно поправила крупную брошь, прикрепленную к воротнику. В ней спрятана камера. Надеюсь, продавщице Нине, пожалевшей старичка, купившего вместо пельменей сливочно-помадное печенье, не влетит за ее доброту от хозяина магазинчика. Я бы с удовольствием стерла эту запись, но, увы, у меня в кармане есть пульт только с одной кнопкой. Я могу включить аппаратуру или прервать ее работу, более ничего.
Добравшись до офиса, я отнесла торт с пирожным в холодильник. На кухне сидела коллега, Алена Косорукова, которая тут же спросила:
– Чего хорошего купила?
Я показала коробки.
– Торт в подарок квартирой хозяйке на день рождения, себе пироженку. Сейчас отрапортую начальству о проделанной работе и полакомлюсь.
– С твоей фигурой можно лопать тирамису каждый день, – вздохнула Алена, – а я опять сижу на диете.
– Чем меньше думаешь о том, как стать стройной, тем скорее превратишься в газель, – сказала я.
– То бишь в грузовик? – захихикала Косорукова.
Я улыбнулась и пошла отчитываться перед Вадимом Ивановичем. Доклад завершила фразой:
– Попросите заказчика не штрафовать Нину.
– Она не должна бесплатно раздавать товар, – буркнул Михайлов.
– Продавщице стало жалко старичка, – не успокаивалась я.
– Ступай, Таранова, – отмахнулся шеф, – завтра подъезжай к десяти, не опаздывай.
Я пообещала ему быть точной, как Восточный экспресс, и поспешила в туалет: перед тем как насладиться чаем с пирожным, надо помыть руки.
Из бутылочки с жидким мылом не выдавилось ни капли, похоже, маленькая дырочка, через которую гель вытекает наружу, засорилась. Я начала трясти емкость, колпачок отскочил, на ладонь выплеснулось слишком много пахнущей персиком массы. Следующие четверть часа я старательно избавлялась от сугробов пены, которые упорно возникали на руках. Средство оказалось на удивление мылким. В конце концов с неприятностью удалось справиться, и я заторопилась к холодильнику. На полке стоял только тортик, пирожное пропало.
– Эй, чего надулась? – спросила Косорукова, входя на кухню.
Алена очень вкусно готовит. Она постоянно притаскивает слоеные пирожки, сырники, всякие самодельные консервы.
– Ешьте, ребята, – радушно угощает она всех, – наготовила от души, сама на диете сижу. Расстраиваюсь, если харчи пропадают.
Кулинария для Косоруковой – любимое хобби, она постоянно вырезает из газет и журналов рецепты, а потом встает к плите. Вот только дома ее стряпню оценить некому. У Алены нет ни детей, ни мужа.
– Видок у тебя обескураженный, – констатировала она, швыряя на стол несколько газет. – От Вадима досталось? Опять камеру включить забыла?
– Нет, – ответила я, – больше не допускаю досадных промахов. Пирожное пропало!
– Вкусное? – спросила коллега и почему-то хихикнула.
– На вид да, – вздохнула я, – вроде «Картошки», я такие очень люблю. Купила сегодня торт, у квартирной хозяйки день рождения, и не удержалась, взяла для себя сладкое. Ну теперь и нет его!
– Ничего удивительного, – фыркнула Алена и взяла со стола «Желтуху», – у Козы спроси, куда оно подевалось.
И она весело засмеялась. Мне ее реакция показалась странной, что веселого в украденном пирожном?
Я села к столу.
– Думаешь, Козлова без спроса чужую еду взяла?
– Я не думаю, а знаю, – пропела Алена. – Она давно такое проделывает. Стырит с полки и сожрет втихаря. Вот от целого торта не отрежет, батон колбасы не тронет, а что-то небольшое, например творожный сырок или йогурт, за милую душу схомячит. Тут все про ее замашки знают.
– И ни разу не поймали ее за руку? – удивилась я. – С нашими возможностями? Надо взять видеокамеру…
– Таранова, – понизила голос Алена, – ты до сих пор не поняла, что Верка Козлова – любовница Вадима?
– Нет, – растерянно ответила я. – Михайлов ведь женат, его супруга Карина Егоровна наш главный бухгалтер.
Косорукова снова захихикала.
– Ну ты даешь! Вадим Иванович давно с Верой спит, поэтому с ней народ дружить старается. Коза та еще стерва! Ой, смотри какой суперрецептик! Запеканочка из капусты с ветчиной! Веруся, ты такую ела?
Косорукова отложила ежедневник и обернулась. Я тоже посмотрела в сторону двери. Остается лишь удивляться острому слуху кулинарки – я не уловила звука шагов.
– Не люблю свинину, – сквозь зубы процедила Вера и пошла к подоконнику, на котором стоял электрочайник.
– Пить хотите? – улыбнулась я.
– Жажда замучила, – ответила Козлова, – и слегка подташнивает.
– Это от сладкого, – вкрадчиво пропела я.
– Не люблю его, – солгала Вера, – никогда конфеты не покупаю.
– Вы кофточку измазали, – не успокаивалась я, – вон там, с левой стороны груди, коричневое пятнышко.
Козлова сделала попытку рассмотреть отметину.
– Где?
– Слева, – повторила я, – вы очень торопились, когда лопали чужое пирожное, вот и уронили кусочек на блузку.
Вера покраснела и вскинула подбородок.
– Намекаешь, что я воровка?
– Прямо говорю, – спокойно подтвердила я, – вернее, мелкая тырщица, которая без зазрения совести лакомится чужим. Может, вам обратиться к психотерапевту? Они помогут справиться с проблемами поведения!
– Мне и в голову не пришло бы взять «Картошку»! – взвизгнула Козлова. – Пятно от губной помады!
Я улыбнулась.
– Врать надо уметь. У вас губы намазаны розовым блеском, а отметина на блузке цвета горького шоколада. И откуда вы знаете, что в пакетике была «Картошка»?
Из груди притихшей Алены вырвался нервный смешок, Козлова раздула щеки, скрестила руки на животе и взвизгнула: