Торкилстон проследил за ними взглядом и выругался еще хлеще. Корабли с разбега подходят к берегу, чиркают днищами по песку, и воины торопливо прыгают в воду, тем самым облегчая осадку кораблей.
Сэр Торкилстон первым зашевелился, обернулся ко мне.
– Ваша светлость? – проговорил он отчаянно. – Так то была только первая атака? Можно сказать, пробная?
Я запнулся с ответом, в голове сумятица. Мы на короткое время вернули отчаянной контратакой контроль над бухтой, монахи уже бегом бросились восстанавливать обе башни: на том конце горловины такую же захватили и разрушили еще раньше. Пираты заняли все побережье сравнительно узкой полосой, но их десятки тысяч, и, как только соберутся в армию, нам противопоставить нечего…
Я подозвал одного из молодых воинов.
– Как зовут?
– Джон, – ответил он, – ваша светлость.
– Прекрасное имя, – похвалил я, – королевское!.. Вот что, Джон… Возьми белый флаг и поспеши к пиратам. Скажи, что я, майордом королевства, хотел бы вступить в переговоры.
Он ответил настороженно:
– Все сделаю, ваша светлость… Вы хотите предложить им сдаться?
– Вот именно, – ответил я бодро, – выполняй!
Он унесся, взбрыкивая, как молодой козленок, а ко мне подошли сэр Растер и сэр Торкилстон, а герцог Дюренгард подъехал на коне. За ним подошли рыцари в побитых доспехах, все, судя по гербам, принадлежат к знатным фамилиям.
– Мы проиграем в любом бою, – сообщил я. – Их слишком много. Нужно потянуть время.
Герцог взглянул на меня из-под нависших бровей. В седле он выглядит гигантом, а кривые ноги привлекают внимание не раньше, чем он спешивается.
– И что это нам даст?
– Подойдет подкрепление, – сказал я.
Он поморщился.
– Из Гандерсгейма? Несколько недель на затягивание переговоров нам никто не даст. Да и там войска еще как нужны.
– Подойдут другие, – заверил я. – Через четыре дня. Даже через три.
Он пожал плечами.
– Ну… трое суток, возможно, мы еще и продержимся.
Сэр Торкилстон пробормотал:
– Вряд ли. Пираты явно бросили в этот бой все свои силы и даже резервы. Решается их судьба! Если выстроим флот – им конец. Так что переговоры – зряшное дело.
Я поинтересовался:
– Думаете, не пойдут?
– Уверен, – сказал он угрюмо.
– Хорошо, – сказал я, – но попытаться надо? Хотя я тоже не верю.
– Тогда зачем?
– Пока говорят, – пояснил я, – не воюют. Передышка нужна больше нам, чем им.
– Тогда они ее не дадут!
Я покачал головой:
– А разве они знают, что к нам идут войска из северных королевств?
Гонец вернулся очень скоро, злой и сконфуженный, отшвырнул палку с белым флагом.
– Ну что? – спросил я в нетерпении.
Он преклонил колено, на лице стыд, в глазах гневные искры.
– Они ответили, – сказал он с патетическим негодованием, – что готовы принять нашу сдачу в плен.
Вокруг гневно зашумели, но я воскликнул ликующе:
– Прекрасно!
Все замолчали и смотрят на меня, несколько вытаращив глаза. Наконец сэр Растер проговорил сипло:
– Сэр Ричард… а как бы… непонятно…
– Все путем, – сказал я бодренько. – Теперь нужно разработать условия сдачи, то ли со знаменами, то ли без, будет ли играть оркестр или нельзя, а если будет, то чей гимн… Для нас каждая минута чего-то да стоит!
– Что минута, – пробормотал сэр Торкилстон, – трое суток, говорите?.. А они уже сейчас перегруппировываются. И ничем помешать не можем…
– Что с Вирландом? – спросил я.
– Держится, – сообщил сэр Торкилстон с некоторой гордостью.
Он и Дюренгард, а затем и рыцари наперебой рассказывали, что герцог Вирланд Зальский, как военачальник степенный и осторожный, взялся защищать от пиратов-варваров самое важное, как считал он, – город Тараскон. Он оказался прав, первый удар, самый сильный, был направлен на захват города, однако все яростные атаки варваров отбил умело, перешел в контратаку, но с моря высаживались все новые и новые войска. Его оттеснили обратно, однако он умело расположил лучников и арбалетчиков за рыцарями, которым велел спешиться и держать оборону, и в непрерывных многочасовых изматывающих боях отстоял город от численно превосходящих сил.
Я слушал внимательно, Вирланд в самом деле показал себя великолепным тактиком, хотя вообще-то понимаю, яростная атака на город была отвлекающим маневром. Ну, не отвлекающим, но все-таки второстепенной целью, хотя на это выделили две трети первой волны высадившихся.
Пиратам наверняка разрешили весь богатейший город разграбить и сжечь, потому и такие яростные атаки, но основной удар был нанесен малыми силами по гавани с суши при одновременной попытке прорваться сотнями кораблей вовнутрь бухты.
– Поедешь снова, – сказал я гонцу. – Смири гордость и постарайся казаться сломленным. Это военная хитрость, понял?
Он кивнул с хмурым видом.
– Попробую.
– Скажешь, – напутствовал я, – майордом королевства готов обсудить условия, на которых мы прекратим сопротивление. Запоминай, кто там старший, как выглядит, диктатура там или демократия… в общем, насколько там строгие порядки.
Он поклонился, вскочил на коня и помчался прочь. Около часа прошло в томительном ожидании, я ходил между ранеными и заживлял раны, больше мое паладинство, как я понимаю, пока ни в чем не проявляется, затем в передней линии послышались голоса и приближающийся конский топот.
Солдаты расступились, гонец птицей слетел с седла, подбежал и преклонил колено.
– Ну что? – спросил я.
Он вскинул голову и прямо посмотрел мне в глаза.
– Я говорил с их старшим, – ответил он.
– Ого, – ответил я довольно. – И как он?
– Настоящее чудовище, – проговорил он и зябко передернул плечами. – Здоровенный кабан, как вон наш сэр Растер, шрамов на нем столько, что как только и выжил. Смотрит зло, вид недоверчивый, все время угрожает стереть королевство в пыль…
– Хорошо, – сказал я, – люблю с такими обращаться. Что еще?
– Сказал, что готов с вами встретиться.
– Где?
– На побережье, – доложил он, – на равном расстоянии между нашими войсками.
– Вполне благородно, – сказал я бодро. Под ребром тоскливо заныло, но я повторил: – Да, благородно. Уверен, мы придем к соглашению.
Сэр Растер дернулся, как если бы под нами заворчала и заворочалась сама земля.