— Это и есть Вася? — спросил Артем, не заставший момент поцелуя.
— Я не пойму, что это за команда? — скрестив руки на накачанной груди, поинтересовался Вася, наблюдавший за нашими переговорами. — Группа поддержки? Тогда можете идти по своим делам — с Полиной я справлюсь сам.
— С Полиной… — снова как зачарованный протянул Марат. И тут грянул первый раскат грома: — С Полиной? С Полиной?! Ты знаешь ее имя? А ты, — обратился он ко мне, — знаешь его? Ты все-таки поехала сюда… Поехала… Как ты могла… Кроме того, ты… ты… целовалась… Прямо здесь, на улице… У всех на глазах… У меня на глазах… У меня…
— Что?! — поразился Артем.
— Ничего я не целовалась! — стала оправдываться я. — Этот троглодит сам меня поцеловал! Марат, ты видел?
— Видел… Все видел… — тихо произнес катамаранщик, стоящий за забором, обнесенным ржавой сеткой.
«Сейчас случится страшное», — с непередаваемым ужасом и с замершим сердцем подумала я, уверенная, что сейчас Марат взревет, как раненый медведь гризли, сломает забор, ворвется во двор и убьет нас с Васей на месте. Но вопреки предположениям ничего подобного не случилось.
Марат с необычной улыбкой пристально посмотрел на меня, потом переместил взгляд с лица вниз, в землю, вздохнул и сказал Артему:
— Идем на работу. Нам здесь делать нечего. Не будем им мешать.
У меня возникло чувство, будто я вдруг попала в ледяную воду. До того ледяную, что обжигала…
— Как это — «идем»? — удивился Артем. — А разборки? Мы зачем сюда приехали? Чтобы с этим вот поговорить. За Катю по ушам надавать…
— Планы меняются. Не нужно ни с кем разговаривать, — устало произнес Марат, не смотря в мою сторону. — Уже поздно вести разговоры.
Каждое его слово было для меня точно удар ножом в самое сердце.
— А ты, ты что стоишь и молчишь?! — взорвалась я, хлестнув Васю взглядом. — Почему не скажешь, как все было на самом деле?
Вася сделал мечтательное лицо и закатил глаза к небу:
— А как было? Прекрасно было. Мне понравилось. Тебе, кажется, тоже.
Я окончательно растерялась и не нашла что ответить. Да и что бы я ответила? В подобной ситуации всегда нужные, эффектные слова и выражения приходят потом, когда все закончится. Сейчас же я не могла подобрать ни одного разумного слова. Это потом я буду сотни раз все передумывать, прокручивать в голове сцену у забора, сочинять ошеломляющие речи, которые должны сразить всех наповал, — но это потом, потом, когда обед уже прошел и ложка не нужна… А сейчас я стояла в тени грецкого ореха и беззвучно открывала и закрывала рот, не зная, что внятного можно ответить и что такого сделать, чтобы остановить Марата.
Все длилось не больше минуты, но для меня это показалось вечностью. От своих мыслей я очнулась, когда Марата и Артема возле забора уже не было.
Вот тут-то и появились эмоции.
Внутри меня все вскипело. Я часто дышала, в голове отчетливо пульсировала кровь, руки и ноги дрожали.
— Что ты наделал! — закричала я, ощущая бешено бьющееся сердце где-то в горле. — Что ты наделал! Ты испортил мне жизнь!
— Ты это о чем? — невозмутимо спросил Вася, совсем даже не удивленный произошедшим, как будто каждый день в его дворе происходят такие ситуации. А может, так оно и есть…
— О чем? О чем? — не находила места я. — Да о том, что этот, темненький, мой друг. А ты… поцеловал меня.
— Ну и что тут такого? — хмыкнул Вася. — Жалко ему, что ли? Не одному же ему целовать этот прелестный ананасик.
— Какой еще ананасик? — поразилась я.
— Ты с этими косичками напоминаешь мне ананас. У тебя, кстати, сладкие губки.
Я не выдержала этого позора и ударила Васю. На этот раз кулаком.
— Это что такое? — закричал он. — Ты не девушка, а парень какой-то! Дерешься! Или я тебя недоцеловал? А ну-ка, давай губки, сейчас я быстро львицу укрощу.
Я отпрянула от него. Из моих глаз градом покатились слезы. Я проклинала себя за то, что пришла сюда. Черт потянул меня на эту Родниковую! В голове все помутилось…
— Почему плачешь? — капризно спросил Вася, поправляя рыбацкую сетку, играющую роль занавесок. — «Этот темненький», что, лучше целуется?
Я испепеляюще посмотрела на Васю и едва слышно проговорила:
— Ты первый парень в жизни, кто меня поцеловал.
Этот самодовольный взгляд, который нарисовался на его лице после моих слов, я не забуду никогда.
…Я ехала домой в почти пустом автобусе (даже и не знаю, с чем это связано), и меня душили слезы. Было очень противно от самой себя. От того, что к моим губам прикасались чужие. Губы едва знакомого парня. Я чувствовала себя облитой несмываемой грязью. Даже если я с виду чистая, то все равно грязная. Может, никто из окружающих этого не знает, но я знаю.
Я не знала, как буду объясняться перед Маратом. Что ему говорить? «Это не то, что ты увидел!» Глупо. Со стороны все выглядело просто и понятно. Хоть я и отвесила Васе неслабую пощечину, от которой его щека покраснела, это ничего не меняет. Когда происходит что-то важное, на мелочи внимания не обращают, хотя здесь эта «мелочь» вовсе не мелочь, а та самая важная вещь… Но Марат этого не знает. Я уверена, что сейчас перед его глазами стоит одно — я целуюсь с Васей. Скорее всего, пощечину он и не запомнил. Также не знает, что я не целовалась с Васей, он сам меня целовал. Без разрешения.
Я чувствую — это конец нашей дружбе. Тем более если вспомнить события последних двух дней. Мы с Маратом в ссоре. В чем главная ее причина — не знаю ни я, ни он. Может, мы переживаем из-за предстоящей разлуки или прицепились к какой-то мелочи, которая хоть уже и забылась, но успела перерасти в большее. Она набрала обороты, когда на нашем пляже произошла перепалка из-за бутылки. Потом — еще одна ссора из-за того, что Марат упрекнул меня тем, что я ничего не делаю ради нас, а он якобы чуть ли не подвиги совершает. Но мы остыли и договорились встретиться вечером и обо всем спокойно поговорить, забыв бессмысленные склоки, вызванные переживаниями. Вот только теперь этой встречи вечером не будет, я в этом уверена. И виновата я сама — зачем-то пошла к Васе, захотелось на него посмотреть. А он меня взял и поцеловал. И это увидел Марат. Все. О чем тут еще можно говорить? Финал. Финал всему — и нашей дружбе, и… всему. Потому что без дружбы Марата мне ничего не нужно.
Кстати, интересно, что они делали с Артемом на Родниковой улице? А-а, кажется, на разборки пришли. Наверное, это Артем потянул Марата за собой, за Катю мстить. Но почему посреди рабочего дня? А может, все как-то по-другому получилось. Это еще предстоит выяснить.
Я уставилась в пыльное окно на мелькающие деревья и ощутила новый укол обиды, еще сильнее прежнего.
Конечно, я иногда думала, что когда-нибудь мне придется с кем-то целоваться. Я имею в виду не поцелуи родителей перед сном или дружеские поцелуи в щеку с подругами, а поцелуй с тем, кто тебе дорог так, как больше никто на всем белом свете.