Интересно, кто попадет к ним?
— Эдуард Тиллих, — сказала официантка, и Дронго вздрогнул. Именно Тиллиха он и хотел допросить в первую очередь. Конечно, без Хеккета, но ничего не поделаешь. Жребий действительно был слеп, но в то же время по-своему мудр.
Дав ему в напарники такого негодяя, как Хеккет, он выбрал в качестве собеседника Тиллиха, к которому у Дронго было много вопросов. Второй оказалась Элиза Холдер. Дронго невольно посмотрел на поднявшуюся молодую женщину.
Короткая стрижка, красивый овал лица. У нее были безупречные ноги. У миссис Бердсли они были излишне полноватые, что нравилось большинству мужчин, но изящные тонкие лодыжки секретаря сэра Энтони привлекали Дронго гораздо больше.
Элиза внимательно посмотрела на него. На Хеккета она даже не взглянула.
Собеседниками Симуры и Важевского были выбраны соответственно отец и сын Чапмены, а также Альма, которая вообще не понимала, что происходит, и тревожно вертела головой, глядя на этих солидных джентльменов, обсуждавших столь важные и столь непонятные ей проблемы.
Теперь стало ясно, что собеседниками комиссара Брюлея и мистера Доула станут едва ли не самые интересные персонажи среди сотрудников, находившихся в «Стакисе». Это были Никита Полынов и Сюзан Бердсли.
Жеребьевка закончилась. Официантка поднялась с кресла, в котором сидела, и вдруг пошатнулась. Очевидно, она сильно переволновалась.
— Воды! — крикнул мистер Доул. — Принесите воды!
— Устроили здесь цирк, — услышал Дронго неодобрительный голос Полынова, сказавшего эту фразу по-русски. Он обернулся и посмотрел на Никиту. Тот не отвел взгляда.
— Мы начинаем через полчаса, господа, сказал мистер Доул, когда несчастную официантку увели. — Ровно через полчаса я прошу всех начать работать со свидетелями. Я думаю, до обеда мы успеем поговорить со своими парами. А после обеда обменяемся мнениями и продолжим работу. Нам подготовят для работы четыре зала. Я уже просил об этом нашего менеджера, и он сказал, что в нашем распоряжении два конференц-зала, зал ресторана и его кабинет.
— Опять будем бросать жребий? — издеваясь, осведомился Хашаб.
— Нет, — сказал мистер Доул, — мы с комиссаром вполне обойдемся комнатой менеджера. Что касается вас, мистер Хашаб, то я думаю, что вам подойдет зал ресторана. Здесь самое большое помещение из всех имеющихся в отеле. Остальные две пары разместятся в конференц-залах. У вас еще есть вопросы?
Больше ни у кого вопросов не было. Все отдали должное Доулу — он продумал свой план в мельчайших деталях. И только комиссар Брюлей был настроен несколько скептически.
— Надеюсь, что у нас что-то получится, — пробормотал он, — иначе действительно зря мы все это затеяли.
Дронго и его напарнику был отведен небольшой конференц-зал, находившийся рядом с той комнатой, Псе сэр Энтони принимал всех экспертов. В большом зале разместились Симура и Важевский, уже начавшие свою беседу со Стивеном Чапменом, который согласился сюда спуститься.
Хеккет окинул взглядом небольшую комнату, почему-то потрогал один из стульев, словно проверяя его на прочность, и потом уселся за стол, ожидая, когда придет Тиллих. Дронго недовольно покосился на него и сел рядом.
— Не ожидали? — ухмыльнулся Хеккет, показывая свои неровные зубы. — Конечно, вы не хотели попасть именно со мной.
— Не хотел, — кивнул Дронго, — ужасно не хотел.
— Я же вам предлагал работать вместе со мной, — напомнил Хеккет.
— Мы и сейчас с вами вместе не работаем. Только по воле жребия мы оказались напарниками.
— И все вышло так, как я говорил. Хотя идея мистера Доула абсолютно гениальная. Заставить нас поймать друг друга на деталях. Кто-нибудь первым не выдержит и сорвется. Каждая пара контролирует друг друга, а другая пара в свою очередь проверяет их. Гениальная идея, почему я сразу не догадался? А ведь я предлагал нечто подобное.
— Перестаньте паясничать, Хеккет, — хмуро предложил Дронго, — вы предлагали разделить деньги, а не работу. Это совершенно разные вещи. Кстати, вам не говорили в детстве, что у вас не правильный прикус? Нужно было следить за зубами.
— А у меня не было в детстве кому следить, — беззлобно ответил Хеккет.
— У меня никогда не было отца, а матери трудно было прокормить троих детей. Я рос на улице, Дронго, а так как я был маленьким и хилым, меня часто били. Сильно били, Дронго. Но сейчас я полагаю, что это даже хорошо, что меня били. Страдания закаляют характер человека. Поэтому я могу выдержать любой удар, а вот вы — нет. Вы редко проигрываете, Дронго, и не сможете держать удар, если подставитесь.
— Почему вы так решили?
— Вы ведь выросли в благополучной семье, закончили университет, стали сотрудником вашего КГБ…
— Я вам уже однажды говорил, что я никогда в жизни не работал в КГБ. А если бы и работал, то не стал бы этого скрывать.
— Какая разница?! Я имею в виду, что у вас все было по плану. Школа, университет, карьера. Непонятно, почему вы еще не стали судейским или прокурорским чиновником. Способности у вас, конечно, были. А у меня все было по-другому. В отличие от вас мне приходилось зубами вырывать свое право на существование. Поэтому, иногда мы оказываемся по разные стороны, мистер Дронго. Вы — благородный рыцарь, который защищает пострадавших, а я — всегда разбойник, который хочет отобрать деньги у прохожего.
— Можно подумать, что вы ангел.
— Нет, не ангел. Но мы делаем одно и то же дело. Помните, как мы с вами схлестнулись в прошлом году? Вы представляли одного банкира, а я — другого.
Кажется, в России их называют олигархами. Неужели вы действительно думали, что ваш олигарх был лучше моего? Они же одинаковые сукины дети.
— Согласен. Но вы действовали уж слишком гадко. Подставили под убийство невиновного человека. Кстати, я могу провести некоторые параллели. Если прав мистер Доул, а я не сомневаюсь, что он прав, получается, что кто-то подставил несчастную беременную женщину, застрелив перед этим отца ее ребенка. Вы не знаете, кто бы это мог быть?
— Не нужно меня подозревать! — крикнул Хеккет. — Я уже объяснял, что не я спланировал это преступление. И тем более я не решился бы на такую глупость, как яд в стакане маленького мальчика. Это не мой стиль, Дронго. Я могу взорвать целую страну, организовать заговор, устроить грандиозную провокацию, но не стану травить несчастного ребенка. И не нужно говорить, что вы меня подозреваете. Вы прекрасно знаете, что я не сделаю такого. Не смогу. Я всю ночь сегодня над этим думал. Конечно, я не альтруист и не очень верю в человеческую добродетель. Любую женщину можно совратить, любого мужчину можно купить. Но мне кажется, что среди наших экспертов нет такого человека, кто бы так подставился с ребенком. Профессионалы придумали бы другой способ. Не столь грубый…