– Я пойду с вами, – сказал отец Майкл.
– Вы подождете здесь, – возразил Херити. – Вы подождете, как труп или как живой человек, способный довести мистера О'Доннела до Дублина, если что-нибудь случится со мной.
Отец Майкл начал протестовать, но остановился, когда Херити достал из ботинка длинный нож.
– И если мне придется утихомирить тебя, Майкл Фланнери, я сделаю то же самое и с мальчишкой, который останется без защитника.
Отец Майкл посмотрел на Херити широко раскрытыми глазами.
– Я верю, что вы сделаете это!
– Ага, наконец-то мудрость приходит и к вам. А теперь ждите здесь, где вас не видно. – Он взглянул на Джона. – Проследи за этим, если тебе не трудно, Джон.
Херити пригнулся и, повернувшись, спешно двинулся вдоль низкого углубления террасы, выпрямившись только тогда, когда дорога нырнула достаточно далеко, чтобы из замка его не могли заметить.
– Ужасный человек, – прошептал отец Майкл. – Иногда я думаю, что это сам дьявол во плоти. – Он посмотрел на Джона. – Неужели он действительно… – Священник запнулся и покачал головой. – Я думаю, что да.
– Он способен на это, – согласился Джон и задал себе вопрос, почему эта мысль доставила ему удовольствие.
– Способен, да. Отличное слово. А я все забываю, что это вы самый важный среди нас, Джон О'Доннел. Вас надо невредимым доставить в Киллалу. Мы всегда должны думать о Лаборатории и о жизнях, которые надо спасти. Но что же с их душами? Я спрашиваю вас: что же с их душами?
При этом вопросе Джон почувствовал себя неловко. Голос священника – такой мягкий, но за ним насилие. Снова в этом голосе слышалась надменная самоуверенность, то, что цементировало веру и не могло подвергаться сомнению. Хотя… как неуверенно звучал его голос, будто он играл всего лишь заученную роль.
– Тогда почему мы идем в Дублин? – спросил Джон.
– У них там был передатчик. – Он кивнул в направлении виллы Маккрея. – Я думаю, что они получили приказ. Они перевезут вас в Киллалу машиной, это несомненно.
Джон потрогал свой пистолет в заднем кармане, но не стал доставать его. Что, если там действительно Лиам, собирающийся убить их? Что, если Херити будет убит? Джон осмотрелся: вокруг открытые пастбища и только несколько каменных стен, за которыми можно спрятаться.
– Тяжелые времена, – вздохнул отец Майкл. – Трудно принимать решения.
Джон взглянул направо, вдоль проселочной дороги. Херити уже не было видно. «Может быть, рискнуть я посмотреть из-за террасы на замок?» Но ведь Херити забрал бинокль.
Мальчик присел рядом с Джоном, прислонившись спиной к стене.
Отец Майкл сказал приглушенным голосом, как будто он вел сам с собою долгую беседу и только сейчас решил поделиться ею с остальными.
– Я виню англичан. Как можем мы обвинять Безумца? Бедняга плакал от ярости, а ведь он был здесь в отпуске и не хотел обидеть даже мухи. – Священник помотал головой. – Зачем сюда пришли англичане? Что хорошего они сделали?
Джон ответил отсутствующим тоном, думая совсем о другом.
– Говорят, что они дали вам законы и конституционное правительство. – Где же Херити? Неужели им надо ждать здесь, на открытом месте? Действительно ли там ждет Лиам, собираясь убить их всех!
– Английские законы! – сказал отец Майкл. – Они говорят о терпимости? Посмотрите на их вспышки насилия против пакистанцев! Они всегда были двуличны. Именно их я виню во всем этом.
Джон ответил сухо, стараясь скрыть насмешку.
– Во время завтрака вы выступали за прощение.
– Это недостаток всей семьи Фланнери, – сказал отец Майкл. – Мы начинаем болтать, прежде чем подумаем головой. – Он посмотрел на дорогу, по которой ушел Херити. – Что его задерживает? Уже прошло достаточно времени.
– Он действует тихо и медленно, – сказал Джон, чувствуя, как при этом вопросе у него сжалось сердце.
– Еще одно убийство, – пробормотал отец Майкл. – Интересно, взял ли Джозеф на дорогу самогон у Гэннона?
Джон молча взглянул на него.
Священник вздохнул.
– Никто и никогда не имел лучшего повода начать пить, чем ирландцы. – Слезы брызнули у него из глаз и побежали по щекам. – Мой младший брат, маленький Тимми, сказал мне: «Бутылка – это мое спасение». Он повторил слова Джимми Джойса: «Трезвая Ирландия – это мертвая Ирландия». Ах, благословляю тебя все равно, маленький Тимми.
Отец Майкл глубоко вздохнул. Он смахнул слезы с щек и посмотрел назад, на дорогу, по которой они пришли сюда. Его внимание приковал угол разрушенного дома, часть которого виднелась с их места.
– Никто не строит, – прошептал он. – Ни один человек. До чумы мы не понимали, почему мы строим. Это было для детей. Без детей от нас ничего не осталось. – Он помолчал, потом продолжил: – Ох! Где же этот…
Над долиной прозвучал трескучий звук автоматной очереди, заставивший священника замолчать. Джон оцепенел. Чей это автомат? Херити или Лиама? Мальчик вздрогнул и поднял на них глаза. Джон подумал, что он наконец-то нарушит молчание, но тот только смочил языком губы.
Отец Майкл посмотрел на Джона.
– Это был…
– Да.
– Кто из них? – прошептал отец Майкл.
Джон перешагнул через сидящего мальчика, отметив проводивший его затравленный взгляд. Край стены террасы был прямо перед Джоном. Между камнями пробивалось какое-то вьющееся растение. Будет ли еще стрельба? Он высунул голову из-за каменного укрытия так, чтобы одним глазом видеть замок.
– Что там? – прошептал отец Майкл.
Джон высунулся дальше, глядя на развалины наверху. Никакого движения там заметно не было, за исключением легкого покачивания деревьев на слабом ветерке. Ни птиц… ничего. Он слушал тишину, ожидая, что что-нибудь живое проявит себя. Ему казалось верхом глупости выглядывать вот так вот из каменного убежища.
Отец Майкл потянул Джона за свитер.
– Что там?
– Ничего, – прошептал Джон.
– Но это был автомат.
– Да, но который из них… Подождите-ка!
Что-то вынырнуло на восточном парапете развалин замка – смутное движение, скрытое растительностью. Проклятый Херити забрал бинокль!
– Что вы видите? – настойчиво спрашивал отец Майкл. Он начал обходить Джона, но Джон оттолкнул его назад.
На парапете что-то колыхалось. Джон неожиданно узнал это что-то – это была зеленая куртка, которой кто-то размахивал из стороны в сторону, как сигнальным флагом и… да, под руками, которые держали куртку триумфальным знаменем, виднелись соломенные волосы Херити.
– Это Херити, – сказал Джон. – Он машет, чтобы мы поднялись туда.