– Пусть он остается, – сказал адмирал Делакур. – Он может присутствовать, хотя просьба касается только леди.

Стонар отпустил руку Стивена, но остался стоять позади него.

– Какая просьба? – еще раз спросил Броудер.

– Я во время чумы потерял всю свою семью, – произнес Делакур. – Моя просьба заключается в том, чтобы эта леди подарила мне ребенка.

Стивен дернулся по направлению к адмиралу, и ребенок нелепо повис в его руках, но Стонар бросился наперерез.

– Будь осторожен с ребенком, ты, идиот! – Он схватил Броудера за руку и крепко сжал.

– Почему моя просьба вас шокирует? – спросил адмирал, глядя на Стивена.

– Вы же должны понимать, что теперь это станет нормой… слишком мало осталось женщин. Я просто хочу, чтобы мой род продолжался.

Кети поднялась, покраснев до кончиков ногтей. Посмотрев в зеркало, она заметила, что мокрое пятно от ребенка расползалось по ее платью. Кети побледнела и пробормотала:

– Разве нет женщин для… – Она не смогла закончить фразу.

Стонар заговорил, все еще держа Стивена, который стоял неподвижно, боясь причинить боль ребенку.

«Скажи ему, Кети! – думал Броудер. – Скажи ему, чтобы убирался прочь со своим идиотским предложением!»

Потом до сознания Стивена стали доходить слова Стонара: слишком мало женщин было послано в пострадавшие районы!

– Китай, Аргентина, Бразилия и Соединенные Штаты – единственные страны, согласившиеся, по голосованию жителей, поделиться своими женщинами-производителями, – говорил Стонар. – Англия получит немногим более тысячи.

«Как скот», – подумала Кети. Она посмотрела на адмирала. Он был очень влиятельной фигурой, главным человеком в Карантинной Команде. Это означало военные корабли и поддержку Объединенных Наций. Она умоляюще посмотрела на Стивена. Неужели он этого не понимает? Слова, какие Кети хотела произнести несколько минут назад, казались теперь глупым ответом, на уровне школьницы, но ведь она уже переросла этот возраст.

– Не могли бы вы прийти через полчаса, адмирал? – попросила Кети. – Мне нужно немного времени, чтобы обсудить это со Стивеном. – Она улыбнулась Стонару. – Господин Стонар, может быть, вы позаботитесь о Джилле? Все необходимое в небольшом кабинете, около детской кровати.

Стонар взял ребенка, из ослабевших рук Броудера. Адмирал улыбнулся Кети и наклонился к ее руке. Он уже понял ответ по тону ее голоса. Это чувственная женщина, немного похожая на француженок. Пожалуй, они смогут иметь вместе больше одного ребенка.

Уже находясь в другой комнате, Стонар опустил боковую сторону кроватки и положил туда девочку. Джилла весело сучила ножками и что-то бормотала от удовольствия, пока он менял пеленки. Адмирал помогал ему, и оба они улыбались от удовольствия – двое МУЖЧИН, выполняющих обязанности няни.

– Кажется, она готова согласиться, – сказал Стонар.

– Ты тоже услышал это в ее голосе? – Адмирал поднял девочку и улыбнулся ей. Была ли осознанная улыбка ребенка в ответ или просто мимика, как все говорят?

– Я уже был готов выбрать ее для себя, – произнес Стонар. – Но я не могу забыть, что она из Ирландии.

– Черт побери, ты опять говоришь…

– Мой единственный сын был убит в ходе Кровавой Амнистии в Белфасте… после чумы. Он был офицером-десантником. Его долго мучили.

– О, я ОЧЕНЬ сожалею!

Адмирал держал ребенка на руках, чувствуя себя как ее родной отец. Он был наслышан о беспорядках в Ольстере.

– Что действительно лежало в основе ольстерских событий, так это боязнь местных, что католики начнут репрессии в отместку за притеснения в прошлом.

Человек, вручивший адмиралу копию Ольстерского памфлета, подписанного кем-то по имени Уильям Бойс, командир Белфастской бригады, разговаривал, как рассерженный ирландец, хотя и был канадцем в двух поколениях.

– Итак, там были вещи, которых мы опасались, если католики с юга возьмут верх, – разводы запрещены, контрацепция вне закона, никакого планирования семьи и многое другое. Мы знаем о католических семьях, где по двенадцать детей, и все они живут в трущобах, нищенствуют, ковыряются в грязи.

– Вы думаете, что мы действительно сможем объявить контрацепцию вне закона? – спросил адмирал.

– Вне всяких сомнений! Опираясь на Церковь, разве мы сможем потерпеть неудачу?

64

Упадок цивилизации можно определить по разрыву между общественной и частной моралью. Чем шире этот промежуток, тем ближе цивилизация к окончательному разложению.

Д.Хапп

Билл Бекетт сидел в одиночестве в комнате отдыха для «Очень важных персон» в офисе Воздушных Сил, изолированном от рева двигателей дорогостоящей звуконепроницаемой перегородкой. В комнате стоял запах кожи и дорогого виски. Он мельком взглянул на наручные часы: двадцать восемь минут одиннадцатого. Парад должен был начаться в час дня в Вашингтоне. Бекетт уставился на пустые кресла вокруг него, размышляя над тем, чтобы могла означать эта привилегированная изоляция. Рокерман, который спал в личной комнате, проснулся и с ликующим видом воскликнул, увидев самолет:

– Нумеро уно, черт побери!

Президент послал этот самолет специально для них двоих. Был обеспечен генеральский эскорт и даны инструкции о церемониях, ожидающих в Нью-Йорке, – обращение к конгрессу, медали, банкет в Белом Доме. Генерал Уолтер Монк выглядел слишком молодым для выполнения этой задачи – всегда белозубая улыбка на лице, но глаза остаются жестокими, безжалостными.

Бекетт вздохнул.

Все, что наболтала ему по телефону Мардж, было правдой.

– Ты настоящий герой, я тебе говорю!

Что за странный разговор – девчонки хнычут и визжат, твердят ему, что он стал таким известным, а потом опять передают трубку Мардж со словами:

– Мама хочет сказать тебе что-то важное.

– Это разговор о том, чтобы ты выставил свою кандидатуру на президентских выборах, – сказала Мардж.

О Боже! Ему трудно было все это переварить. Он так долго занимался проблемами чумы, что его воображение работало только в направлении новых исследований и опытов. А Мардж вывалила на него откровение, не дав времени на подготовку. Она ни разу не намекала на это в скудных телефонных и радиоконтактах. Система была и так слишком перегружена.

– Билл, я не хочу тебя волновать. Ты – мой Первый, и всегда им будешь.

Первый! Как быстро распространился этот жаргон. Но он знал, о чем Мардж хотела ему сказать. Второй брак между Кети О'Хара и адмиралом Френсисом Делакуром стал своего рода образцом.

– Лучше, чтобы ты узнал это до своего приезда, дорогой, – ворковала Мардж. – Тебе все станет понятным, как только ты увидишь. Я беременна.