Однако Килмейнхемский замок и Королевская больница находились менее чем в квартале отсюда, и Доэни был вынужден признать, что условия в больнице были великолепными.
Совещание началось в довольно холодном тоне, когда они вошли в камеру-кабинет вскоре после завтрака. Кевин получил открытый циркуляр о лаборатории в Киллалу. Когда они оба уселись за небольшой стол с лампой между ними, Кевин сказал:
– Они сами утверждают, что наша единственная надежда – это лаборатория.
– Если мы самостоятельно первыми найдем вакцину, то весь мир должен будет прийти к нам, – сказал Доэни.
– Лаборатория – это все-таки не слишком большая надежда после того, как прошло столько времени, – сказал Кевин.
– У нас такие же шансы, как и у всех остальных.
Казалось, Кевин не слышал.
– Однако мы в Ирландии привыкли к разочарованиям. Мы уже даже ожидаем их. – Он откинулся назад и пристально смотрел на Доэни. – Все, кроме этого, является по-настоящему неожиданным.
– Это пораженческие разговоры, Кевин. Уверяю тебя, Адриан Пирд – это самая светлая голова из всех, которые я когда-либо встречал.
Кевин выдвинул ящик своего стола, достал маленький бельгийский пистолет и положил его на стол рядом со своей правой рукой.
– Я часто думаю об этом молодом студенте-медике и его женщине в той барокамере, – сказал Кевин. – Как они держат друг друга в объятиях ночью, пока остальные ложатся спать в одиночестве.
Доэни посмотрел на пистолет, ощущая чувство холода в желудке. Что здесь происходит? И что означает эта двуличная фраза о молодом Броудере и Кети? Все знают, что Пляжные Мальчики делают с каждой из выживших женщин с плавучих гробов. И то, что люди Кевина часто убивают пришельцев, которых пригоняют к берегу из-за опасности заражения чумой. Охота на таких «прибрежных пташек» считалась у Финна Садала спортом. Потом они сжигали бедолаг старым кельтским способом – в плетеных корзинах над огнем! Этот Кевин О'Доннел – жестокий человек, и пистолет на столе мог быть и не пустым жестом.
– Что ты затеял, Кевин? – спросил Доэни.
– Я думаю, кто же будет последним человеком в Ирландии? – спросил Кевин. – Некоторые думают, что это будет тот крошечный младенец в Атлоне, которого нашли живым около мертвой матери. На кого мне поставить, Фин?
– Не имею ни малейшего понятия. На твоем месте я вообще не бился бы об заклад. Несколько женщин в окрестностях еще имеется.
– А некоторые считают, что это будет тот мальчишка, которого воспитывают монахи в Бантри, – сказал Кевин. – И еще «цыганенок из Моерна»
– хотя ему уже восемь лет, но он из семьи, в которой многие прожили больше ста лет. Может, ты его предпочтешь, Фин?
– Меня не волнует ничего, кроме чумы, – сказал Доэни. – Впереди у нас нет ничего, кроме отчаянного поиска лекарства. И люди Адриана Пирда…
– Значит, ты не считаешь, что там с Херити и священником находится О'Нейл собственной персоной?
– У меня есть сомнения. И даже если это он, как мы заставим его помочь нам найти решение?
– Ну, есть способы, Фин. Есть способы.
– О'Нейл был в районе Сиэтл-Такома, – сказал Доэни. – И после того как поисковая бригада покинула его дом, они разожгли Панический Огонь во всем районе. Нет даже числа жертв, и никакой возможности идентифицировать тела.
– Фин, я говорю тебе, что весь этот прекрасный остров – это большой плавучий гроб. И я видел доказательство этого.
Доэни наполнила такая злость, какой он никогда не ощущал прежде. Он едва смог спросить:
– Какое доказательство?
– Всему свое время, Фин, всему свое время.
Доэни сделал движение, будто пытаясь встать, но Кевин положил руку на пистолет.
– Все эти смерти, – сказал Доэни. – Ни один настоящий ирландец не захочет, чтобы они были впустую!
– Какие смерти? – спросил Кевин, не снимая руки с пистолета. – Те, кого убили англичане и ольстерцы?
– Да, они тоже. – Доэни, глядя на руку, застывшую на пистолете, неожиданно понял: он собирается убить меня. Почему?
– Значит, они тоже? – спросил Кевин тоном недоверчивости. С безумным огоньком в глазах он глядел через стол на Доэни.
«Он сумасшедший, – думал Доэни. – Он действительно сумасшедший».
– Ни одна смерть во имя Ирландии не может быть забыта нами, – сказал Доэни. – Именно поэтому Пирд, и я, и все наши люди работаем так упорно, чтобы…
– Эта болтовня ничего не объясняет, Фин! Я знаю, почему это проклятье пало на нас. Это потому, что мы не простили Дайрмат ту женщину, которую он украл у Тернана О'Рорка.
– Боже мой, опомнись! – Доэни потряс головой. – Это было больше восьмисот лет назад!
– А они все еще бродят по Ирландии, Фин. Проклятие Брефни. Они не найдут себе места и не соединятся, пока хоть один ирландец не простит их. Это те двое в камере в Киллале, ожившие Дайрмат и Деводжилла! Мы должны просить их, Фин.
Доэни сделал два глубоких вдоха.
– Конечно, если ты так говоришь, Кевин.
– Разве я не говорил это только что? – Кевин положил пистолет на колени, поглаживая его одной рукой. – Каждый наш брат, убитый англичанами, должен быть отомщен, но Дайрмат и его женщина должны наконец обрести покой.
– Без той работы, которую делаем мы с Пирдом, у Ирландии нет будущего, – сказал Доэни.
– Ты слышал, Фин, о толпе безголовых женщин в Вейл-оф-Авоке? Некоторые говорят, что они слышат их плач по ночам.
– Ты веришь этому? – спросил Доэни.
– Чепуха! Как они могут плакать, если у них нет голов?
«Я должен развеселить его, – думал Доэни. С сумасшедшим нельзя разговаривать разумно».
Когда Доэни не ответил, Кевин сказал:
– Сейчас есть новый вид американских поминок для тех, кого посылают умирать назад в Ирландию. Ты слышал, Фин?
Пистолет снова на столе, но рука Кевина остается на нем.
– Я не слышал.
– Они раздают яд тем, кто не хочет садиться на корабли.
Доэни просто помотал головой.
– Мы прослушивали твои телефонные разговоры с Англией, Фин, – сказал Кевин. Он поднял пистолет и навел его на грудь Доэни.
У Доэни пересохло во рту и в горле.
Кевин сказал:
– Ты забыл, Фин, что мы не можем доверять галлам. Никогда.
– Хаддерсфилдский центр помогает нам, – сказал Доэни с ноткой отчаяния в голосе.
– Теперь уже помогает? И этот отличный парень, доктор Дадли Викомб-Финч, он уже и не англичанин?