— Достаточно! — оборвала ее Одрейд. — Сторожевые псы могут лаять слишком долго!

Беллонда нехотя умолкла. Сторожевые псы. Внутренний термин Бене Джессерит для обозначения постоянного наблюдения Сестер друг за другом, чтобы все видели, что никто не проводит свои дни впустую. Очень утомительно для алколитов, но не более чем часть повседневной жизни Преподобных Матерей.

Однажды Одрейд объяснила это Мурбелле, они тогда были одни в сером голом помещении для бесед на некорабле. Стояли почти прикасаясь друг к другу, глядя друг другу в лицо. Глаза на одном уровне. Вполне неформально и по-дружески. Если, конечно, исключить сознание того, что со всех сторон тебя окружают глаза ком-камер.

— Сторожевые псы, — сказала тогда Одрейд, отвечая на вопрос Мурбеллы.

— Это означает взаимную слежку. Не раздувай этого больше, чем это есть на самом деле. Мы редко придираемся. Может хватить простого слова.

Мурбелла — овальное лицо перекошено от отвращения, широко поставленные зеленые глаза смотрят напряженно — очевидно, подумала, что Одрейд имеет в виду какой-то особый сигнал, слово или поговорку, какие Сестры используют в подобных ситуациях.

— Какого слова?

— Проклятье, да любого! Какое покажется подходящим. Это как взаимный рефлекс. Мы делим общий «тик», который нас не раздражает. Мы даже приветствуем его, поскольку он не дает нам бездельничать.

— И если я стану Преподобной Матерью, вы станете сторожить меня?

— Мы сами этого хотим. Без этих сторожей мы были бы слабее.

— Звучит угнетающе.

— Мы так не считаем.

— Мне это кажется возмутительным, — она взглянула на поблескивающие линзы на потолке. — Как и эти проклятые ком-камеры.

— Мы заботимся о своих же, Мурбелла. Как только ты станешь Бене Джессерит, тебе гарантирована пожизненная поддержка.

— Комфортабельная ниша, — фыркает она.

— Нечто совершенно иное, — Одрейд говорила мягко. — Всю твою жизнь то одно, то другое бросает тебе вызов. Ты расплачиваешься с Общиной Сестер до предела своих способностей.

— Сторожевые псы!

— Мы всегда тактичны по отношению друг к другу. Некоторые из нас, те, что обладают властью, временами могут быть авторитарны, даже фамильярны, но только такое обхождение тщательно отмерено в соответствии с требованиями момента.

— И никогда по настоящему теплы или нежны?

— Таково правило.

— Привязанность, может быть, но не любовь?

— Я объяснила тебе правило, — реакция ясно читалась на лице Мурбеллы: «Так вот оно! Они потребуют, чтобы я отказалась от Дункана!»

— Так значит у Бене Джессерит нет любви? — каким печальным был ее голос. Надежды для Мурбеллы тогда еще не было.

— Любовь случается, — ответила ей Одрейд, — но мои Сестры относятся к ней как к отклонению.

— Так значит то, что я чувствую к Дункану, отклонение?

— И Сестры попытаются вылечить это.

— Лечить! Применить корректирующую терапию к зараженным!

— Любовь рассматривается в Сестрах как знак разложения.

— Я вижу признаки разложения в вас!

Как будто проследив ее мысли, Беллонда насильно вырвала Одрейд из задумчивости:

— Эта Преподобная Мать никогда не свяжет себя с нами! — Беллонда стерла с угла рта оставшуюся от ленча каплю соуса. — Мы только тратим попусту время, пытаясь научить ее нашим обычаям.

— По крайней мере, Белл больше не зовет Мурбеллу «шлюхой», — подумала Одрейд. — Прогресс.

~ ~ ~

Все правительства испытывают проблему с набором кадров: власть привлекает патологических личностей. Дело не в том, что власть развращает, а в том, что она обладает магнетическим притяжением для тех, кто готов поддаться этому развращению. У подобных людей наблюдается тенденция упиваться насилием, обстоятельство, от которого они быстро становятся наркотически зависимыми.

Миссионария Протектива. Текст QIV (декто)

Ребекка, как ей было приказано, стояла на коленях на выложенном желтой плиткой полу, не решаясь поднять глаза на Великую Чтимую Матру, такую далекую, такую опасную. Уже два часа Ребекка ждала здесь почти в самом центре гигантского зала, в то время как Великая Чтимая Матра и ее двор поглощали ленч, поданный раболепными прислужниками. Ребекка тщательно рассмотрела манеры слуг и теперь соревновалась с ними.

Ее глаза все еще болели от трансплантантов, которые рабби дал ей меньше месяца назад. Эти глаза выставляли на всеобщее обозрение голубой ирис и белую склеру, ничем не выдавая Агонию Спайса в ее прошлом. Защита была лишь временной. Менее чем за год и эти трансплантанты выдадут ее совершенной голубизной.

Но боль в глазах представляла сейчас, насколько она могла судить, наименьшую из ее проблем. Органический дозатор сдабривал ее кровь отмеренными дозами меланжа, скрывая зависимость. По приблизительной оценке запаса должно хватить на два месяца. Если Чтимые Матры продержат ее дольше, отсутствие наркотика окунет ее в агонию, по сравнению с которой праздником покажется изначальная. Из непосредственных проблем самым опасным было присутствие Иных Воспоминаний, отмеряемых ей меланжем. Если те женщины засекут их, это, безусловно, возбудит подозрения.

Ты все делаешь правильно. Потерпи. Это проснулась Иная Память из бесчисленных жизней с Лампадас. Голос мягко перекатывался в ее голове. Звучал он похоже на голос Луциллы, но Ребекка не была в этом уверена.

За месяцы, что прошли с Разделения, которое возвестило себя как «Глашатай твоей Мохалаты», голос этот стал знакомым. Этим шлюхам не сравниться с тобой в знании. Помни это, и пусть это придаст тебе смелости.

Присутствие в ней Иных, которые не отвлекали ее внимания от того, что происходило вокруг, наполняло ее благоговением. Мы называем это Подобием Потока, — говорил Глашатай. — Подобие Потока умножает твое сознание. Когда она попыталась объяснить это рабби, реакцией на ее слова был гнев.

— Ты поражена нечистыми мыслями!

Они сидели поздней ночью в кабинете рабби. «Украсть время из отпущенных нам дней», называл это он. Кабинет находился под землей, стены его были увешены полками с древними книгами, ридулийскими кристаллами, свитками. Комнату защищали от зондирования лучшие устройства с Икс, которые потом модифицировали, чтобы улучшить, собственные люди рабби.

Ей было позволено сидеть возле его стола, в то время как он откинулся на спинку старого кресла. Светящийся шар на низкой подставке отбрасывал теплый желтый свет на его лицо и бороду, отблескивал на очках, которые он носил едва ли не как символ своей службы.

Ребекка изобразила смущение.

— Но вы же говорили, что от нас требуется спасти эти сокровища с Лампадас. Разве Бене Джессерит не обошлись с нами по чести?