Хокват кивнул.
Катсук колебался. Хватит ли у мальчишки сил для подъема? Кивок, выражающий согласие мог быть только знаком подчинения, вызванным лишь страхом, но не пониманием.
Только что оставалось делать? Либо духи сохранят этого Невинного ради священной стрелы, либо заберут себе. В любом случае, послание будет услышано. Так что никаких сомнений!
Мальчик стоял, ожидая продолжения кошмарного ночного броска. Опасный подъем? Ладно! Какая разница, что делать? Самое главное – выжить сейчас, чтобы сбежать потом. Сумасшедший, называющий его Хокватом, заставлял его отзываться на это имя. И это вызывало ярость более всего остального. Он думал:
«Меня зовут Дэвид, а не Хокват. Дэвид, а не Хокват!»
Его ноги разламывались от боли и усталости, ступни натертые и мокрые. Было ясно, что если он только лишь закроет глаза, то заснет даже стоя. Даже моргать было больно. На левой руке была длинная, болезненная царапина, там где недавно острый сук счесал кожу. Куртка и футболка порвались. Его же вел безумец: дикий голос из темноты.
Ночь была ледяным кошмаром, затаившимся среди черных деревьев. Дэвид мог уже видеть розовую дымку утренней зари на горных вершинах, но кошмар продолжался.
Катсук дал команду, потянув за ремешок, тем самым выявляя способности мальчика. Слишком медленно! Этот придурок может убить их обоих на этом склоне.
– Как тебя зовут? – спросил индеец.
Голос мальчика был тихим, но звучал дерзко:
– Дэвид Маршалл.
Не меняя выражения лица, Катсук ударил пленника по скуле тыльной стороной ладони: не больно, но обидно.
– Как тебя зовут?
– Ведь ты же знаешь, как меня зовут.
– Назови свое имя.
– Дэв…
Катсук снова ударил его.
Но мальчик, стараясь не заплакать, глядел так же дерзко.
Катсук размышлял: «Никаких передышек… Никаких послаблений…»
– Я знаю, что ты хочешь мне сказать, – пробормотал мальчик. Его подбородок дрожал от с трудом сдерживаемых слез.
«Никаких поблажек…»
– Назови свое имя, – настаивал Катсук, коснувшись ножа у себя на поясе. Мальчик проследил глазами за этим его движением.
– Хокват. – Некое бормотание, почти неразличимое.
– Громче!
Мальчик открыл рот и прокричал:
– Хокват!
– А сейчас мы начнем подниматься, – сказал Катсук.
Он повернулся и вступил на склон. Каждый раз он ставил ногу очень осторожно: вот сейчас на плоский камень, выступающий из кучи, теперь на кажущийся устойчивым кусок сланца… Вдруг из под ищущей опоры стопы сорвался камушек. Обломки летели вниз, к деревьям, а индеец ждал, готовый прыгнуть в сторону, если начнется оползень. Схода не случилось, но человек чувствовал, как дрожит вся неустойчивая структура склона. Очень осторожно Катсук продолжил подъем.
В самом начале восхождения он внимательно следил, чтобы Хокват каждый шаг делал правильно, но увидал, что мальчик был предельно собран и, наклонив голову, шаг за шагом точно повторял его движения.
ХОРОШО.
Теперь Катсук мог сконцентрироваться на подъеме и сам.
Добравшись до вершины обрыва, он схватился за ивовые ветви. Они оба спрятались под деревьями.
В тенистой, желтой тишине Катсук позволил себе расслабиться. Он сделал это! Он захватил Невинного и теперь на какое-то время был в безопасности. До этого он уже прошел все периоды выживания: сезон комаров, цветения сережек у деревьев, Сезон спелости, время морошки, Сезон муравьев и личинок – периоды самой разной пищи. Теперь же у него может быть период видений, когда ему можно во сне узнать – каким образом ему оставить плоть Невинного, прежде чем ее заберут духи Подземного мира.
Хокват еще раз, свернувшись в клубок, упал на землю, совершенно не понимая, что его ожидает.
Вдруг громкое хлопание крыльев заставило Катсука резко крутнуться влево. Мальчик, весь дрожа, сел на земле. Индеец сквозь ивовые ветви внимательно следил за полетом воронов. Птицы окружили весь склон, а потом поднялись вверх, к солнцу. Взгляд Катсука провожал их, следя за из плаванием в небесном море. Довольная усмешка искривила его губы.
«Знамение! Явный знак!»
В полумраке за ним пела мошка и звенел ручей.
Катсук повернулся.
В то время, как сам он следил за полетом птиц, мальчик, насколько это позволила ему длина ремешка, отполз в тень деревьев. Теперь он сидел там, глядя на Катсука, его волосы и лоб отражали солнечные лучи будто форель, отблескивающая в речке.
Невинного надо спрятать, пока искатели не придут с неба, подумал Катсук. Он подошел к мальчику и возле него обнаружил тропу, которую его племя знало уже несколько веков.
– Пошли, – сказал он, потянув за ремешок.
Катсук, даже не оглядываясь, знал, что мальчик поднялся и идет за ним.
Дойдя до каменной впадины, которую заполнил водой бьющий ключом ручей, Катсук бросил ремешок, присел и погрузил лицо в прохладную влагу. Потом с жадностью стал пить.
Мальчик присел рядом на корточки, вытягивая голову к воде.
– Хочу пить, – прошептал Хокват.
– Так пей.
Катсук придерживал мальчика за плечи, пока тот пил. Хокват с трудом хватал воздух и брызгался, так что лицо и русые волосы быстро стали мокрыми.
– Сейчас пойдем в пещеру, – объявил Катсук.
Пещера – черная дыра неправильной формы над заполненной водою впадиной. Со стороны неба вход замаскирован влажными космами мха и лишайников. Какое-то время Катсук изучал вход, пытаясь заметить какие-нибудь признаки, что внутри скрывается какой-то зверь, но ничего не обнаружил. Он потянул за ремешок, направляя Хоквата вверх, на каменную площадку между водоемом и входом в пещеру.
– Я чувствую какой-то запах, – сказал мальчик.
Катсук принюхался: здесь было много старых запахов – звериного помета, грибов, шкуры. Но все они были старые. Когда-то эту пещеру занимал медведь, потому что здесь было сухо, но вот уже год, самое малое, тут никого не было.
– Год назад здесь было медвежье логово, – сказал индеец.
Он подождал, чтобы глаза привыкли к темноте, и нашел расщелину, по которой мальчик мог подняться в пещеру даже со связанными руками.
Дэвид стоял, прижавшись спиной к каменной стене. Он следил за каждым движением Катсука. Тому было интересно, о чем думает мальчишка – глаза Хоквата лихорадочно блестели.
– Сегодня будем отдыхать здесь, – сказал Катсук. – Здесь никто ничего не услышит, даже если ты будешь кричать. Но если ты закричишь, я тебя убью. Придушу при первой же попытке. Ты должен научиться подчиняться мне во всем. Ты должен научиться тому, что вся твоя жизнь зависит от меня. Это тебе понятно?