— Я следовал приказам до последней буквы! — взорвался Мерривейл и ударил рукой по столу.
«История его жизни», — подумал Перуджи и сказал:
— Ходят слухи, что Тимене не нравилось это задание. Мерривейл втянул носом воздух, стараясь выглядеть уверенным.
— Они всегда возражают и говорят об этом у меня за спиной. Слухи — это несерьезно.
— Я получил информацию, что у нее имелось существенное возражение против того, как спланирована операция. Высказывала она вам свои возражения?
— Мы разговаривали, да. Она полагала, что нам следует действовать открыто, более официально.
— Почему?
— У нее просто было такое чувство, больше ничего. — Мерривейл произнес слово «чувство» так, чтобы показать, что считает это просто одной из женских слабостей.
— Просто чувство, ничего существенного?
— Да.
Он утерял при пересказе ложный британский акцент. Перуджи это позабавило.
Вскоре Перуджи его прервал.
— Итак, она пошла искать Карлоса.
— Да, Карлос был в Архиве, я полагаю. — Мерривейл вытер пот, выступивший на лбу.
— Плохо, что мы не можем спросить ее лично, — сказал Перуджи.
— Я рассказал вам все! — запротестовал Мерривейл.
— О, я вам верю, — сказал Перуджи, затем покачал головой. — Но… все же. Она прочитала отчеты… — он пожал плечами.
— Агентам случается погибать при исполнении, — сказал Мерривейл.
— Конечно, конечно, — согласился Перуджи. — Обычная вещь.
Мерривейл нахмурился, очевидно считая, что факты подгонялись с одной целью — потопить его.
— У Карлоса имелись похожие возражения? — спросил Перуджи.
— Нет.
Перуджи сложил губы в задумчивости. Проклятое дело!
Малыш клерк наконец попался. Легендарная осторожность его не спасла. Может быть, Карлос еще жив. Но почему-то Перуджи в это не слишком верил. Первая пешка была побита, затем вторая и третья. Сейчас настал черед более сильной фигуры. Он сказал:
— Карлос и Тимена ругались по поводу этой работы.
— Возможно.
— Что это значит?
— Они часто цапались. Постепенно привыкаешь и уже не обращаешь особого внимания.
— И мы не можем их спросить, — сказал Перуджи.
— Мне не нужно напоминать об этом.
— Вы помните, что сказал Карлос, когда вы видели его в последний раз?
— Помню. Он сказал, что передаст сообщение в течение первых сорока восьми часов по прибытии на место.
— Так долго? У них было радио?
— Это чувство как будто ее не обмануло. Вам следовало к ней прислушаться.
— У нее всегда были эти сумасшедшие чувства, — возразил Мерривейл. — Она не любила работать с Карлосом, например.
— Значит, у нее имелись конкретные возражения. Почему она возражала против Карлоса?
— Это только предположение, но, похоже, он когда-то грубо домогался ее благосклонности. Во всяком случае, это не был пустяк из тех, на которые закрывают глаза. Они знают работу, которая им поручена, и что из этого следует.
Лицо Мерривейла напоминало открытую страницу, все его мысли были на нем написаны: «Меня обвиняют в этих потерях. Почему меня? Я только делал то, что мне приказывали».
Прежде чем Мерривейл мог высказать эти мысли, Перуджи сказал:
— Давление исходит сверху, от нас требуют объяснений. Ваша роль в этом деле особая, и разговор с вами будет особый.
Мерривейл мог себе представить всю картину: давление сверху, и кто-то готовится на роль козла отпущения. И козла этого зовут Джозеф Мерривейл. Тот факт, что он сам многократно защищался таким способом, не смягчал отчаяния видеть теперь себя в подобном положении.
— Это нечестно, — просипел Мерривейл. — Это просто нечестно.
— Мне бы хотелось, чтобы вы вспомнили как можно больше из вашей беседы с Тименой, — сказал Перуджи. — Все.
Мерривейл воспользовался моментом, чтобы взять себя в руки.
— Все?
— Все.
— Хорошо.
У Мерривейла был тренированный мозг, и он мог по памяти воспроизвести большую часть беседы. Задача осложнялась, однако, необходимостью процедить каждое слово сквозь аналитическое сито самосохранения. Бессознательно
— Да, в долине, в фургоне на колесах, взятом ими в Портленде.
— И от них так и не поступило никаких сообщений?
— Они позвонили, чтобы проверить оборудование. Из Кламат Фаллз. Через Портленд.
— Сорок восемь часов, — пробормотал Перуджи. — Почему?
— Ему требовалось время, чтобы освоиться и выбрать место, откуда он будет вести наблюдение.
— Да, но…
— Это была вполне разумная задержка.
— Но Карлос всегда был так осторожен.
— Это и говорит об осторожности, — возразил Мерривейл.
— Почему вы не приказали ему чаще передавать сообщения?
— Это не казалось нужным.
Перуджи покачал головой. Наваждение какое-то. Любители не оставили бы за собой такой хвост ошибок. Хотя Мерривейл, конечно, ни одну из них не признает. И он действительно получал все те приказы, на которые он постоянно ссылается. Деликатная ситуация. Но отстранить его от дела все равно придется. Отстранить и держать под рукой, готового в любой момент пойти под топор. Мерривейл показал свою полную некомпетентность. Ему нет прощения. Он был как раз тем человеком, который требовался сейчас, на кого можно указать пальцем, когда будут заданы по-настоящему неприятные вопросы.
С внезапным раздражением Перуджи встал со стула и посмотрел вниз на Мерривейла, казавшегося совсем запуганным.
— Ты осел, Мерривейл, — произнес Перуджи холодным, жестким голосом. — Ты всегда был ослом и таким останешься. У нас есть полный отчет от ДТ с возражениями Тимены. Она хотела команду поддержки. Она хотела частый радиоконтакт. Ты специально сказал ей лишний раз не беспокоить станцию в Портленде. Ты сказал ей беспрекословно исполнять приказы Карлоса. Ты приказал ей не делать никаких официальных запросов по поводу исчезновения Портера. Ни при каких обстоятельствах не должна она была выходить за рамки своей легенды. Это твои инструкции… — Перуджи указал на папку на столе Мерривейла. — И ты читал это!
Потрясенный Мерривейл сидел молча при этом взрыве. На секунду показалось, что он сейчас заплачет. Его глаза блестели от непролитых слез. Сознание такой возможности охладило его, и он сумел ответить с некоторым подобием обычного акцента.
— Послушайте! Вы и мысли не допускаете, что в чем-то можете ошибаться!