— Слишком много дел, — сказал Хеллстром. «Крепкие ребята! — подумал Джанверт. — Болтают о пустяках в такой-то момент!»
Мисс Найлс вернулась, держа в каждой руке по тарелке. Она задержалась на секунду рядом с Хеллстромом, но затем первой подала женщине. Когда обе тарелки оказались на столе, Хеллстром показал ей знаком принести пиво. Они изготовляли его в небольшом количестве для поощрения хорошо выполненной работы или для маскировки химических добавок, изредка требующихся признанным негодными специалистам, отсылаемым в Котел.
Джанверт посмотрел на тарелку, стоящую перед сидящей рядом с ним женщиной. От нее поднимался пар. Свинина была полита соусом, в котором можно было разглядеть грибы. Гарниром служил шпинат и жареный картофель. Женщина пока сидела, сложив руки и опустив глаза. Неужели она действительно молилась, черт ее побери?
Он вздрогнул от неожиданности, когда Хеллстром сложил руки над тарелкой и заговорил нараспев:
— Великий Боже, за пищу, которую мы сейчас съедим, возносим мы тебе благодарение. Да осенит твое божественное провидение нас, разделяющих эту жизнь. Аминь.
Молодая женщина эхом повторила за ним:
— Аминь.
Полнота чувства в голосе Хеллстрома смутила Джанверта. И эта женщина, как она присоединилась к нему в кощце. Не в первый раз звучит эта молитва. Ритуал потряс Джанверта больше, чем ему хотелось признаться даже себе, и раздражение его усилилось. Проклятые лицедеи!
Запах от тарелки довел раздражение до предела. Женщина потянулась за вилкой. Они, черт возьми, сейчас приступят!
— Вы уверены, что не будете ничего есть? — спросил Хеллстром.
С неожиданным злорадством Джанверт наклонился над столом и взял тарелку Хеллстрома, сказав при этом:
— Разумеется. Рад, что вы спросили. — Он с триумфом поставил тарелку перед собой. И подумал: «С блюдом, которое собирался съесть сам Хеллстром, должно быть все в порядке!»
Хеллстром закинул голову и рассмеялся, не в силах сдерживать себя. Джанверт вел себя именно так, как он надеялся.
Улыбаясь, Мимека сквозь ресницы смотрела на Хеллстрома. Джанверт был предсказуем, как и большинство Внешних. Он вел себя именно так, как предсказывал Хеллстром. Она должна была признать, что сомневалась, когда Хеллстром знаками объяснил ей свой план. Но перед Джанвертом стоял прибор, и он брал нож и видку. Скоро он станет послушным.
Хеллстром вытер слезы из глаз уголком салфетки и крикнул:
— Мисс Найлс! Принесите еще один прибор. Дверь приоткрылась, и показалась седая голова. Хеллстром показал на пустое место перед собой и сделал знак. Женщина кивнула, голова исчезла, и вскоре появилась сама мисс Найлс с новой полной тарелкой. «Вероятно, своей собственной», — подумал Хеллстром. Он понимал, что она отдала ему не последнее. Нейтрализованные работники радовались как дети редким возможностям съесть что-то отличное от ежедневной кашицы, поступающей из Котла. Он успел подумать об источнике отбивных — наверно, молодой работник, погибший прошлой ночью в генераторной. На вид мясо казалось нежным. И он подумал, беря в руки нож и вилку: «Благослови его, вошедшего в вечный поток жизни, ставшего частью нас всех».
Мясо оказалось не только нежным, но и сочным, и Джанверт не скрывал получаемого удовольствия.
— Ешьте, не бойтесь, — сказал Хеллстром, взмахивая вилкой, — мы употребляем продукты высшего качества, и мисс Найлс превосходная стряпуха.
Он был рад, что одну порцию она оставила для себя. Она заслужила эту награду.
Слова Тровы Хеллстром: «Моделью вхождения Муравейника в формы другой жизни, окружающей нас, может служить тессерант-куб в четырех измерениях. Наш тессерант представляет собой мозаичную конструкцию, ни одна часть которой не может быть изъята и чьи грани нерасторжимо сцеплены между собой. Таким образом, модель дает нам самодостаточные временную линию и место обитания при одновременном вхождении в планетарную систему и во Вселенную. Следует всегда помнить, что наш тессерант неразрывно связан с другими системами и переплетение связей столь сложно, что мы не можем маскировать себя бесконечно. Мы рассматриваем физические размеры Муравейника, как место нашего обитания только на определенной стадии развития. Мы перерастем эту стадию. Главной заботой наших специалистов-руководителей должно стать расширение генетического спектра в части приспособляемости».
— Разговор довольно интересный, насколько я могу судить по тому, что слышала, — сказала Кловис Карр.
Линкольн Крафт посмотрел на нее через большой плоский стол. За ее головой в окне он видел край горы Станс. Из расположенного этажом ниже торгового комплекса доносился шум дневного оживления. Слева от него висел плакат, дающий детальные рекомендации о предупреждении воровства скота. Третьим пунктом пн{л «нерегулярный обход оград», и его взгляд все возвращался к этому пункту, словно ища в нем какую-то магию. Было почти три часа дня. Трижды ему звонили из офиса в Лейквью, и каждый раз он получал приказ «оставаться на месте».
Кловис Карр устроилась поудобнее на жестком деревянном стуле, насколько ей это позволяло миниатюрное, гибкое тело. На ее обманчиво молодом лице, когда она расслаблялась, сразу появлялись морщины. Она присоединилась к Крафту где-то около одиннадцати часов — в мотеле, где им сообщил о смерти Перуджи нахальный коротышка, назвавшийся просто «Джанвертом». Крафт понял почти сразу, что Джанверт и эта Кловис были сообщниками, и после этого картина начала проясняться. Эта парочка входила в команду Перуджи. С этого момента Крафт удвоил осторожность, поскольку подозрения Хеллстрома, касающиеся недавних чужаков, были хорошо известны всем связанным со службой безопасности Муравейника. Эти двое подозревали его, вскоре понял Крафт. И женщина прилипла к нему как банный лист.
Третий звонок — шерифа Лафама — испугал Крафта сильнее, чем летнее происшествие, когда во время чистки был подобран заблудившийся ребенок и вся семья кинулась на его поиски. Тогда удалось выкрутиться благодаря быстро подготовленной версии со свидетелями о том, что ребенок, подходящий под описание, был подобран и увезен неизвестной парой на старом автомобиле в километре от того места, где ребенка видели в последний раз.
Приказания Лафама были недвусмысленными:
— Ждите в офисе, пока не прибудут люди из ФБР, понятно, Линк? Это дело требует профессионалов. Поверь мне.
Крафт не нашелся, что ответить. Он мог сыграть оскорбленного профессионала (и нанести рану, которую шериф никогда не забудет); он мог подчиниться, как послушный слуга общества; он мог сыграть ковбоя-провинциала для этой дамочки; или разыграть умудренного опытом. Он не знал, какая маска дает ему лучший шанс реально помочь Муравейнику. В одном случае его могли ошибочно недооценить, хотя в вероятности этого сейчас он уже сомневался. В другом — мог многое понять по тому, что они не делали.
Например, они не оставляли его одного.