Изумленная пани Матильда, засмотревшись на двери, за которыми исчез Лесь, не услышала последней фразы главного инженера и вынуждена была переспросить его.
Ну а Лесь, с потрясением в душе, сел за свой стол и медленно положил мешок на самый важный последний эскиз. Непонятным образом чувство досады смешивалось в нем с чувством удовлетворения. Не способен он! И уже не сможет. Нет такой силы, которая заставила бы его… Висящий над его головой кошмар всей жизни вечен и неумолим!
Может быть, в следующий раз… В конце концов ведь не все еще потеряно. Разумеется, роль убийцы – это роль, до которой еще надо дорасти. Слишком поспешно и активно стал он проводить в жизнь свой план. Вероятно, убийцами становятся не сразу…
Через какой-то час в голове у Леся царил полный хаос. Угнетенность, разочарование, досада, вызванные собственной неполноценностью, с одной стороны, удовлетворение в настоящем и надежда на будущее – с другой, переплелись столь сложно и непонятно, что он ощутил явственную потребность подкрепиться, чтобы разобраться в своих ощущениях. Поэтому он поднялся и вышел, совершенно забыв об оставленном на столе орудии убийства…
* * *
– Что-то я проголодался, – сказал Каролек через некоторое время после исчезновения Леся. – У вас ничего нет перекусить?
– Я и сам бы тоже что-нибудь съел, – буркнул Януш, оторвав голову от работы и оглядываясь. – А куда делся этот?… – и он показал на стол Леся.
Бормоча себе под нос что-то гневное, он встал и подошел к его рабочему месту.
– Нет, вы посмотрите на этого божьего одуванчика! – безнадежно махнул он рукой. – Посмотрите сами! Нечего! Ни одной линии, ни единого штриха! Я скоро очумею от него!
Он наклонился над чертежной доской, желая взглянуть, что за чертеж находится под калькой, сравнил его с рядом лежавшим эскизом и наткнулся на большой и не очень чистый мешок из-под картошки. Он машинально развернул его и заглянул внутрь.
Появившуюся в отделе пани Матильду встретил радостный крик. Барбара, Каролек и Януш поглощали довольно мягкие, но еще вполне съедобные порции мороженого. Пани Матильда немедленно приняла участие в трапезе справедливо поделенных, словно с неба упавших материальных ценностей, не забыв, однако, принести блюдечко с ложкой.
– Нет, так нельзя, – заявила она решительно, закончив есть. – Надо вернуть пану Лесю деньги. Сколько это будет с каждого?
* * *
Во второй половине дня, ближе к вечеру, где-то около пяти часов, Лесь покинул столик в ресторане «Европейский». Душа его была погружена в бездну болезненного смирения. Он внезапно подумал, что его план был не таким уж и мужественным. Испокон веков в роли отравителей выступали женщины, поэтому ничего не было удивительного в том, что он, Лесь, стопроцентный мужчина, испытывал колебания и неуверенность при совершении этой глупой женской работы. Он и выполнил ее, но из рук вон плохо. Откровенно говоря, совсем не выполнил. Само по себе его начинание было неплохим, даже довольно привлекательным, но реализация натолкнулась на такие трудности, которые самым убедительным образом свидетельствовали о его несомненной мужественности. Ему не удалось стать убийцей по независящим от него обстоятельствам.
Сознание того, что он, несмотря на все свои усилия, может продолжать смело смотреть в глаза милиции с одной стороны действовало на него удручающе, а с другой – воодушевляло его.
Раздираемый этими противоречивыми чувствами, Лесь пошел в бюро, увидел, что там уже никого нет, заглянул в несколько отделов и обнаружил в одном из них самозабвенно работавшего инженера Влодека. Затем он направился к своему отделу, не совсем понимая, почему. Ведь давно пора уже быть дома. Что он забыл там? Кажется, портфель…
Он взял портфель и направился к выходу. По пути он снова заглянул к Влодеку.
– Что ты здесь делаешь так поздно? – поинтересовался он, лишь бы что-нибудь сказать.
– Рекламную витрину, рекламную витри… – запел Влодек на мотив «Красотки, красотки…»
– И долго ты собираешься сидеть? – снова спросил Лесь, лишь бы что-нибудь спросить.
– До ночи, – буркнул Влодек, прервав пение. – Между прочим, по вашей милости сижу! – внезапно крикнул он со злостью. – Когда вы, наконец, сделаете эту холодильную установку?
Лесь прикусил язык. Холодильная установка относилась к той части проекта, над которой работали они вдвоем с Янушем, и заводить разговор на эту тему было просто опасно.
– Ну, всего тебе доброго. Желаю весело провести время, – быстро сказал он и выскочил на лестницу, а «Красотки, красотки…» в образе рекламной витрины неслись ему вслед довольно протяжно и тоскливо.
Поздно вечером, после ужина, жена Леся полезла в холодильник, чтобы достать кусок льда. Она открыла морозильную камеру, вытащила оттуда пластиковую коробку, ковырнула ее ногтем.
– Чем это испачкано? – спросила она.
В это время Лесь готовил кофе. Он поднял голову и посмотрел в сторону холодильника сперва равнодушно, а потом с внезапно нарастающей тревогой.
– Словно каша или мороженое, – удивленно продолжала жена.
Лесь обмер. Только сейчас он вспомнил, что совершил величайший недосмотр. Он совершенно забыл об отравленном мороженом, оставленном в бюро на своем столе. В людном месте, на глазах у всех он оставил орудие преступления! Банка с кофе и ложка выпали у него из рук. Не говоря ни слова, он схватил куртку и вылетел на улицу. Может, он еще успеет, может, тот кретин, охваченный служебным рвением, еще не ушел, может, ему удастся замести следы, прежде чем кто-нибудь наткнется на мешок с мороженым…
Влодек, видимо, еще работал, так как двери бюро были не заперты. Тяжело дыша, Лесь ворвался в свой отдел и бросился к столу. Ничего не понимая, он уперся руками в доску и поглядел на нее, чувствуя, как в его горле застревает ком ужаса. На столе лежали пятнадцать злотых и записка: «Мы съели твое мороженое. Верни пани Матильде пятьдесят грошей».
Ком в горле превратился в Монблан. Лесь уже совершенно не мог дышать. Он уставился на пятнадцать злотых и записку и смотрел до тех пор, пока страшное видение шести трупов, шести усыпанных цветами катафалков, шести роскошных надгробий на кладбище не заслонили ему все.
– Рекламная витрина, рекламная витри-и-и… – выводил Влодек в своем отделе.
Воображение Леся понеслось на крыльях урагана. КТО?! Кто съел отраву?! Порций было шесть… Пани Матильде пятьдесят грошей… Пани Матильда наверняка! Остальные… Барбара!!!
Стон, вырвавшийся из его груди, почти заглушил арию Влодека. Спасать!!! Спасать их любой ценой! Может быть, он еще успеет! Может быть, они еще живы! Доктора! Скорую!…
Итак, он все же стал убийцей. Более того, массовым убийцей. Но ведь он же не хотел, не хотел, совершенно не хотел этого! Пусть себе отравляют Лукреция Борджия, королева Бона или Брунгильда! Но не он, не Лесь! Он не хотел!!!