– Смотри, – она включила телевизор.
– Меня от всего этого уже тошнить начинает.
– Десять минут, Сергей, всего лишь десять минут…
– Неужели ты не насмотрелась вчера?
– Если вчера я сравнивала нас с медиками, то можешь считать, что мы разрезали больного и нашли злокачественную опухоль, которую нужно удалить.
Дорогин досмотрел концовку фильма, его щека нервно дергалась.
– Теперь и до тебя дошло?
– Да, – глухо ответил Дорогин, – пробирает. Вот где, оказывается, собака зарыта! Сатанисты, конечно, мразь, но не всех дохлых собак можно повесить на них. Самое гнусное, что фильм с малолетками снимал профессионал, к тому же неплохой, человек с образованием и с талантом.
– Таланты и порядочность распределяются Богом по двум разным ведомостям, – усмехнулась Белкина.
– Как же тогда пушкинские «гений и злодейство»? Эти две вещи несовместимы?
– Гений – это больше, чем талант, но, согласись, находка гениальная.
– Вот только девчонкам, спрыгнувшим с крыши, легче от этого не станет, – Дорогин взял Белкину за руку. – Они покончили с собой ради того, чтобы об этом никто не узнал, во всяком случае, мне так кажется.
– Предлагаешь оставить все так, как есть? Если не пресечь злодейство сейчас, трагедия непременно повторится. Даже ты готов заплакать, – Белкина, прищурившись, разглядывала Дорогина. – Тебе жаль девчонок до слез, а значит, будут плакать и читатели газеты. Все в жизни связано. Редко выпадает удача сделать хорошее дело и заработать на этом деньги. Альтруизм и деньги – вещи несовместимые, – перефразировала Белкина Пушкина и потерла руки.
Дорогин понял, что ее уже не остановить, Варвара завелась.
– Альтруизма не существует, – убежденно произнес Муму, – это чисто абстрактное понятие.
– Ну не скажи, – рассмеялась Белкина, хотя предмет разговора, в общем-то, не был веселым. – А дядюшка Сорос? Он и альтруист, и деньги делает, даже мне от него иногда перепадает.
– Это то исключение, которое подчеркивает правило.
– Дорогин, ты хоть раз в жизни видел еврея-альтруиста, пусть он даже венгерский и носит фамилию Сорос?
– Не видел. Я и в Венгрии не бывал.
Варвара забарабанила пальцами по столу. По всему выходило, что статью нужно писать немедленно, чтобы успеть поставить ее в номер.
– Хоть я и альтруистка, но, не посоветовавшись с главным, писать не стану. Вдруг я напишу, а он мой материал не поставит? Зря слюнку потрачу. Мчимся в редакцию.
– Телефон для этой цели не подходит?
– Нет, он мне не поверит. Я должна действовать эффектно, как с тобой. Вот фотографии девочек, а вот кассетка. Он умрет на месте, он сползет под стол, как мокрая тряпка.
– Мокрые тряпки сами не ползают.
– Тогда как вареное сало. По-моему, ты мне рассказывал, что вареное сало, если его бросить, прыгает по полу, как теннисный мячик.
– Есть такое явление. Гадко мне в этом участвовать, – попробовал защитить свои права Дорогин, – но с тобой иначе не поступишь. Ты уж если взяла в оборот, то не выпустишь, пока все соки не выжмешь.
– Это точно, – обрадовалась Белкина и прижала кассету с порнографическим фильмом к груди, как будто это было Священное писание.
– Ты даже не узнала, на месте ли главный?
– Когда удача идет в руки, она идет во всем, – от резала Белкина. – Я уверена, он сидит и ждет моего еще не написанного материала.
Дорогин поставил машину на служебной стоянке перед редакцией. Ему не хотелось тусоваться среди журналистов.
– Я подожду.
– Неужели ты не хочешь видеть лицо главного? В конце концов, мы вместе раскопали это дело.
– Нет, не хочу.
– Не хочешь погреться в лучах моей славы?
– Мне этим летом не холодно.
– Я ненадолго, все улажу в считанные секунды.
– Видик у твоего главного есть?
– Он упакован по полной программе, – и Варвара исчезла за дверью.
В кабинете главного в мягком кресле сидел немолодой мужчина, очень смахивающий на налогового инспектора. Белкина поздоровалась, затем состроила главному рожу.
– Что вам, Варвара?
– Шеф, есть серьезный разговор, – таким тоном женщина сообщает женатому любовнику, что она беременна.
Мужчина в кожаном кресле заерзал, он понял, что сейчас его попросят.
– Извините, у нас серьезный разговор, – главный произнес это так, что мужчина, взяв свои бумаги со стола, тут же удалился, даже не поинтересовавшись, стоит ли ждать. – Ты что, забеременела, что с таким лицом ко мне в кабинет входишь?
– Если бы! Не с моим счастьем! Моя удача в другом. Магнитофон работает?
– Конечно.
Белкина подошла к магнитофону, включила телевизор и запустила кассету. Сама стала, спиной прижав дверь.
– Что это?
– То, что вы заказывали, – наша русская порнуха, «Любить по-русски-3» называется. Смотрите внимательно. Очки у главного сползли к кончику носа, он их поправил. Смотрел внимательно, лицо покрылось темными пятнами, стекла запотели, дыхание стало частым, прерывистым. Главный закинул ногу за ногу.
Белкина резко выключила телевизор. Якубовский даже вздрогнул.
– А теперь смотрите сюда, – Белкина, абсолютно не обращая внимание на бумаги, лежавшие на столе у главного, плюхнула сверху папку, эффектно развязала тесемочки – так, словно развязывала купальник. – Узнаете?
Главный заморгал:
– Фу ты! – с облегчением выдохнул он. Белкина абсолютно не ожидала такой реакции.
– Вы чего?
– Я-то смотрю в телевизор и все думаю, где я этих девочек видел? Уж больно лица знакомые…
– Что, с малолетками балуетесь?
– Нет, – решительно произнес главный, – меня и на жену-то не хватает.
– Возьмем на заметку и напомним, – не упустила случая использовать ситуацию Белкина.
– Все, я понял, Варвара, – главный задумался. – Я просил тебя не сенсацию сварганить, а аналитическую статью.
Варвара развела руками.
– Такой уж у меня талант, нюх на сенсации.
– Меня не интересует, где ты взяла эту кассету, кто тебя навел на нее, но я понимаю, работу ты проделала огромную.
Белкина скромно промолчала, но лицо сделала такое, будто это ей стоило не только больших усилий, но и больших денег.
– Писать? Главный кивнул.
– Все бы ничего, – тихо произнес он, – но есть такое правило: о мертвых либо хорошо, либо ничего.