Когда на столе стояли закуска и холодная водка, Дорогин сказал:
– Я не случайно здесь оказался.
– Я ждал, что ты признаешься наконец.
– Долго объяснять, – наморщил лоб Муму. – Одному хорошему человеку плохо. След сюда вывел. Я не знаю, что здесь произошло, проясни.
Хрусталев сомневался, имеет ли он право выдавать чужой секрет, но потом все-таки решил, что Дорогин свой и два года, проведенных вместе, дают ему на это право.
– Кино здесь переписывали, пиратские кассеты. Теперь уже можно сказать, ведь дом сгорел. Ты не выдашь…
– Порнографические фильмы переписывали? – напрямую спросил Муму.
– Вот этого я не знаю. Я в чужие дела глубоко не лезу. Меня за домом просили присматривать, да и за ребятами, которые там работали. А что они переписывали, куда потом кассеты уходили – меня это не касается. Я сторож, сторожу много знать не положено.
Дорогин понял: здесь переписывались порнографические фильмы, тут располагалась маленькая кинофабрика, отсюда кассеты уходили на Горбушку, и тут получал свой товар Сильвестр.
Держа в руках небольшой стаканчик с водкой, Сергей поинтересовался:
– Антон, ты, часом, такого маленького мужичка, метр с кепкой, здесь не видел?
Антон тут же посмотрел на пустой рюкзак, стоявший на скамейке рядом с Дорогиным, затем ухмыльнулся:
– Сильвестра, что ли?
– Его самого.
– Видел пару раз.
– Убили Сильвестра.
– Знаю, – спокойно произнес Хрусталев и предложил:
– Выпьем за упокой души.
Послышался шум мощного двигателя, и возле ворот остановился огромный черный джип. Хрусталев по-гусиному вытянул шею и испуганно заморгал, вспомнив, что собирался позвонить Петровичу, а тут, на тебе, Петрович приехал сам.
Хрусталев зашептал Дорогину:
– Ты молчи, ты ничего не знаешь.
– Твой хозяин приехал?
– Он самый. Не обращай на него внимания, переговорю по делу, и все. О том, что тебя дом интересует, ни гу-гу.
Петрович не стал дожидаться, пока Хрусталев откроет ему ворота, и с тремя охранниками сам прошел в дом. Такое случалось редко, обычно охрана оставалась на улице. Петрович, недружелюбно глядя то на Хруста-лева, то на Муму, пожал хозяину руку.
Хрусталев оправдывался:
– Это кореш мой, – он указал на Муму, – вместе на зоне сидели. Заехал в гости проведать, давно не виделись. Я уже думал, он на том свете, а гляди, жив.
– В самом деле, странно, – сказал Петрович. – Узнал, что ты жив, и приехал?
– Да.
Мамонтов подошел к Сергею, подал руку и назвался. От Муму не скрылся взгляд Петровича, который тот бросил на рюкзак Сильвестра.
– Наверное, я вам мешаю, – сказал Дорогин, – пойду посижу в машине, потом вернусь.
– Нет, – сказал Мамонтов, – я не надолго приехал. Я с Антоном потолкую, а ты посиди, – Петрович чуть заметно подмигнул охраннику, потрепал Хрусталева по плечу и повел его в дом. На веранду выходила глухая дверь, она закрылась.
Дорогин сидел положив руки на стол, трое охранников Мамонтова стояли у стены. Бездействие длилось недолго. Охранники были абсолютно уверены в своем превосходстве, Дорогин не шевелился. Один из охранников медленно приблизился к нему.
– Хороший рюкзак у тебя, мужик, – сказал он, протягивая руку, чтобы взять вещмешок Сильвестра.
– Не трогай, не твое, – сказал Дорогин.
– И не твое, – охранник схватил рюкзак за лямку.
Дорогин перехватил его руку за запястье и сжал пальцы. Со стороны могло показаться, что это почти безобидный жест, мол, не бери чужое. На самом же деле охранник даже не мог выдернуть руку. Он попытался свободной рукой вынуть пистолет из-за пояса брюк, но тут же получил удар ногой, нанесенный из-под стола, и осел на землю.
Два других охранника бросились на подмогу. Драка оказалась короткой, но жестокой. Два стула разнесли на куски, стол переломили пополам, по полу валялись осколки посуды, растоптанные огурцы, помидоры. Лишь бутылка водки каким-то чудом уцелела, откатившись к перилам, возле нее, как охранник, уселся худой кот, готовый в любой момент юркнуть между балясинами ограды. Дорогин держал в руках парабеллум одного из бандитов, два других пистолета уже лежали на перилах. Охранники оказались на полу и боялись поднять головы.
Мамонтов с Хрусталевым не успели переброситься и словом. Петрович пристально с укоризной смотрел на Антона, мол, зачем ты меня обманывал? Хрусталев вжал голову в плечи, его невинный обман мог обернуться большими неприятностями.
– По-моему, все, – сказал Мамонтов, – когда возня на веранде стихла.
Он открыл дверь и вышел на веранду. Хрусталев стоял за спиной Петровича. Дорогин навел пистолет на Мамонтова, но в его глазах не было злости. Мамонтов побледнел, глядя на своих поверженных охранников, затем медленно скосил взгляд на Антона. Тот развел руками.
– Серый, кончай, они свои!
– Может, тебе и свои, а мне они не друзья.
– Погоди, Серый, – сказал Мамонтов, делая шаг. Ствол пистолета смотрел ему прямо в лоб, но Петровича это ничуть не смущало. Он прекрасно знал, если бы у Сергея была цель положить его прямо на веранде, он не стал бы медлить ни секунды. К чему упускать шанс? Патронов в обойме хватило бы на всех, хватило бы и на контрольные выстрелы в головы. Но контрольные выстрелы Дорогину делать не стал бы, каждая пуля была бы смертельной.
Рука с пистолетом медленно опустилась вниз, и уже как хозяин Сергей бросил:
– Садись, Петрович, поговорим.
– Пошли вон! – рявкнул Петрович на свою охрану. – А ты, Антон, собери нам на стол. Чувствую, разговор у нас будет непростой.
– Стола-то нет, – отозвался Хрусталев, – стулья тоже побили.
– Возмещу, не волнуйся.
– Стол – не вопрос.
Из дома Антон принес стол, застланный белой скатертью с незатейливой вышивкой по углам, быстро принялся накрывать. Хотел поставить три рюмки, но потом понял, ему в разговоре участвовать не придется. Поставил две, взглянул на Петровича – сделал правильно, тот одобрительно кивнул.
Дорогин, сидя на скамейке, взял пистолет за ствол и подал его Петровичу:
– Твоя пушка, мне чужого не надо, я привык обходиться без оружия.
– Видал!
– Я бы на твоем месте охрану заменил, – посоветовал Дорогин.
– На каждого умельца находится мастер. И на тебя управу можно найти, поэтому и не предлагаю идти работать ко мне.
– Я бы и не пошел, у меня своих дел по горло.