Так и стояло это здание, напоминающее одновременно самолетный ангар и футуристическое складское помещение, посреди промзоны, в окружении «хрущевок» и выросших позднее многоэтажек. Поначалу его охраняли, но потом вычеркнули и эту статью из городских расходов. Со временем там обосновались бомжи, местные хулиганы, любители расписывать стены и наркоманы, жившие общинами. Иногда приезжали экстремальные альпинисты, лазавшие без страховки по железобетонным конструкциям высотой в несколько десятков метров. С частотой раз в полгода сменяли друг друга сквоттеры. «Свободные художники» особенно любили оставлять после себя причудливые инсталляции из фекалий и прочих подручных материалов.
Вернувшись в город после неудачной вылазки в подмосковный монастырь, Волков, прячась от милицейских патрулей, за несколько часов добрался до фабрики, и, когда лучи солнца позолотили грязноватые облака над столицей, он уже укрылся на втором этаже, где находились цеха по замешиванию жидкого шоколада. Отыскав относительно чистый угол, он без особой брезгливости выгреб оттуда остатки мусора и отходов человеческой жизнедеятельности, а потом растянулся прямо на пузырчатом линолеуме, провалившись в мертвецкий сон без сновидений. Автомат Родион положил себе под бок и свернулся калачиком так, что закрыл оружие своим телом.
Сколько он проспал, неизвестно. Разбудило его громкое шуршание, источником которого оказались здоровенные, размером с котенка, крысы, подбиравшиеся к Волкову со всех сторон. Родион поднял веки и увидел мерцающие бусинки крысиных глаз прямо напротив своего лица.
Он тут же вскочил, рассчитывая, что крысы, напуганные его пробуждением, бросятся наутек. Но нет – к удивлению Волкова, животные сначала всего лишь немного отпрянули, а потом и вовсе неторопливо вернулись на исходные позиции.
Сжимая в руках автомат, Родион уже подумывал было нажать на курок – таким ужасом веяло от этих самоуверенных остромордых тварей, смотревших на него со всех сторон.
Казалось, они готовы были вот-вот броситься скопом на свою жертву и свалить ее с ног. Волков никогда не считал себя трусом, но тут вспомнил прочитанную в каком-то московском таблоиде статью о крысах-мутантах, обладавших невероятной прыгучестью и вредной привычкой вцепляться человеку прямо в лицо. Он представил себе это, и вдоль позвоночника пробежал мерзкий холодок.
Установилось шаткое, готовое вот-вот нарушиться равновесие: Родион стоял неподвижно с оружием в руках, стараясь дышать практически бесшумно, а несколько десятков крыс сидели вокруг, не сводя с него маленьких блестящих глазок, напоминающих нефритовые бусинки. Может, это было чистой воды самовнушение, но Волков не испытывал сомнений в том, что, сделай он хоть одно движение, эти отвратительные животные немедленно набросятся на него. Все сразу. И он не сумеет отбиться.
По спине бежали ручьи пота, а он все стоял. Крысы не двигались. Время превратилось в тягучий студень. Родион почти физически ощущал каждую секунду, каплей срывающуюся в бездонный колодец времени.
Но в этот момент где-то далеко, практически на пределе слышимости, послышались чьи-то шаркающие шаги. Боясь поверить в это, Волков напряг свой слух. Он не обманулся: кто-то действительно приближался.
Крысы тоже расслышали этот звук. Они забеспокоились, занервничали, а потом.., сиганули врассыпную, все разом, подняв облачка пыли. Их серые тела исчезли в завалах строительного мусора, похожих на дюны некоей мертвой пустыни.
Родион выдохнул скопившийся в легких воздух и уронил голову на грудь. В сломанной переносице шевельнулась боль, но это было не так страшно, как пережитое им только что. Почувствовав, что дрожат ноги, он сел на пол прямо там, где стоял. Впрочем, автомат из рук так и не выпустил.
Шаги приближались. Становились все громче, все увереннее. На всякий случай он передернул затвор.
– Что, крысы доняли? – громко спросил сутулый человечек, появившийся в дверном проеме в следующую секунду. – Ничего, тоже Божьи твари. Ты не бойся, они не придут. Потому что меня не любят.
– Стой! – Родион поднял оружие. – Ты кто такой?
– Может, еще пароль сказать? – усмехнулся человек, лицо которого было не разглядеть в сумерках, сгустившихся внутри здания фабрики. – Странные у тебя понятия о благодарности, мил человек.
– За что мне тебя благодарить? – не опуская автомат, спросил Волков.
Он не выстрелил до сих пор лишь потому, что не видел в руках незнакомца оружия и не хотел привлекать к себе излишнего внимания со стороны прочих квартирантов, обитавших на этих заброшенных площадях.
– Так ведь это я прогнал крыс, – искренне удивился человечек. – Или ты думаешь, что они тебя испугались?
Зря ты так думаешь, нет в этом твоей заслуги. Я их уже не первый год в здешних местах истребляю, вот они меня и боятся. За версту чуют, обходят.
Странный говор незнакомца, от которого веяло стародавними временами, что-то затронул в памяти Волкова, но это «что-то» так и не смогло оформиться в четкую и ясную картину. Наморщив лоб и держа незнакомца на мушке, Родион осторожно проговорил:
– Ладно, подходи.
Человечек приблизился настолько, что теперь его внешность можно было хорошо рассмотреть. Волкову показалось, что перед ним призрак. Того, что он увидел, здесь, в этом заброшенном месте, попросту не могло быть.
Незнакомец, говоривший на языке старых книг, оказался монахом. По крайней мере, на нем была черная, местами грязная и полинявшая ряса, а на груди висел настоящий крест, хотя и вряд ли из золота.
– Ни фига себе… – пробормотал Волков. – Ну-ну.
На вид монаху можно было дать все семьдесят. Его лицо походило на печеное яблоко количеством и причудливыми траекториями морщин. Глаза – бледные, водянистые и слегка безумные – прятались в дряблых, пронизанных ярко-красными капиллярами веках. Нос был острый и крючковатый, как у злых волшебников в детских сказках. На подбородке, разделенном надвое широким шрамом, кудрявились несколько длинных седых волос.
На мгновение Волкову показалось, что этот монах из монастыря, где он побывал предыдущей ночью. Но он тут же отогнал эту бредовую мысль. Никто не мог разыскать его здесь.
Даже чеченцы, знавшие практически все о перемещениях нужных им лиц.
– Это место, – Родион обвел помещение стволом автомата, – не похоже на церковь.
Старый монах пожал плечами.
– Весь мир – храм Божий. Как тебя зовут?
– Какая тебе разница? – вопросом на вопрос ответил Волков.
– Никакой, – снова пожатие плеч. – Важно спасение, а не имя спасенного.
– Перестань говорить библейскими цитатами! – вдруг заорал на него Родион. – Ты что, других слов не знаешь?
– Знаю, – согласно кивнул монах. – Ты не против, если я присяду? У меня есть чай, чистая консервная банка, вода и спички. Если ты соберешь немного щепок – а их здесь предостаточно, – мы сможем выпить хорошего бодрящего напитка.