— И где же этот дом? — поинтересовалась она все еще недоверчиво.
— На улице Красицкого, район Мокотув. А садик выходит на две улицы, дом угловой.
Класс молчал, оторопело уставившись на Яночку, которая совершенно спокойно рассказывала о таких невероятных вещах. Нет, они знали, такое бывает, но в другой жизни. А чтобы вот здесь, в Варшаве... Учительница отказалась от попыток преодолеть свое непедагогическое любопытство и спросила:
— И чем же кончилось дело? К чему вы пришли на ваших производственных совещаниях?
— Кончилось тем, что папа согласился, и теперь мы приступаем к обменам. И сразу же к ремонту. А пока вынуждены ютиться по углам, зато потом места будет много, потому что этот дом очень большой. И старый.
— А насколько старый?
— По-разному.
— Это как же понимать — по-разному?
— Ну, по-разному... Он состоит из двух частей, так одной из них целых сто лет, может, даже и сто пятьдесят, а второй всего сорок восемь. Тот самый аргентинский покойник построил ее собственноручно, там все в очень хорошем состоянии, отремонтировать можно без проблем, раз плюнуть, если не пожалеть денег...
— Яночка, что за выражения!
— Это не я выражаюсь, так сказал один пан, который будет заниматься ремонтом.
— А сколько этажей в доме?
— Два. Но зато есть чердак. Вот он жутко нас интересует, потому что никто не знает, что там, на этом чердаке. Во время войны потерялся от него ключ, и с тех пор туда никто не заглядывал. А ходят слухи, что там какой-то человек повесился и висит до сих пор, но это не точно. Через замочную скважину ничего не разглядеть! А во время войны в доме жил какой-то немец. Ну, не настоящий немец, а такой... фоке...
— Фольксдойч?
— Ага, он самый. Так тому было до лампочки, что в доме делается.
— А ты откуда знаешь?
— Знаю, потому что бабушкина подруга прятала в его доме разные вещи, оружие и боеприпасы, и многое другое...
— Яночка, что ты такое говоришь? — перебила ее учительница. — Как можно прятать такие вещи в доме немца, пусть даже и ополячившегося?
— Нет, проше пани, все так и было. Бабушкина подруга, пани Агата, работала у этого немца приходящей уборщицей и в этом большом доме могла спрятать все, что угодно, никому бы и в голову не пришло, что в немецком доме партизаны свое оружие прячут. А на чердак и вовсе никто уже тысячу лет не заглядывал. Ну, может, не тысячу, а лет пятьдесят... И там может оказаться все, что угодно! Класс слушал затаив дыхание, ни словом не перебивая, вопросы задавала одна учительница. На ее вопросы Яночка отвечала немного сбивчиво, но просто и бесхитростно, так что не приходилось сомневаться — говорит правду. Вот так неожиданно были нарушены монотонные школьные будни.
— А ты не приукрашиваешь? — пожелала убедиться учительница. — Может, сама все это придумала?
— Ведь вы же нам сказали — ничего не придумывать, описать жизнь такой, какова она в действительности, — снова обиделась Яночка. — А папа совсем не обрадовался дому, ни за что не хотел брать на себя эту обузу, но аргентинский покойник уперся, и ни в какую! Или мы берем все, или ничего, ему, этому покойнику, очень хотелось, чтобы весь дом перешел во владение наше фам... фамильное, потому как не только он, покойник, родился в этом доме, но и его дед здесь родился, и вообще все тут родились. Вот почему надо выселить из нашего фам... фамильного дома всех посторонних, оставить только фамилию, то есть родственников, и больше никого.
Учительницу настолько увлекла вся эта необычная история, что она махнула рукой на заранее составленный план урока и, чувствуя молчаливую поддержку класса, решила выяснить все до конца, успокаивая свою педагогическую совесть необходимостью знать жилищные условия своих учеников, ведь от этих условий так зависит успеваемость...
— Ты излишне сумбурно описываешь события, — сделала она Яночке замечание по существу. — Необходимо придерживаться логики и последовательности. — И в ответ на недоуменный взгляд больших голубых глаз пояснила:
— Попробуй рассказать все по порядку. И объясни, как это ваш аргентинский родственник мог родиться в доме, который он сам построил? Не мог же он построить дом до своего рождения.
— Так ведь он родился в старой половине, а построил новую. Уже после своего рождения.
— А сколько семей проживает в вашем доме? И много ли у вас родственников, то есть я хотела спросить — квартир? То есть, семей родственников? — сама запуталась учительница. Яночка поправила ее со знанием дела.
— Вы хотели сказать — комплектов? — спросила она и тяжело вздохнула. — Наша родня состоит из трех комплектов, но каждый желает заполучить царские апартаменты. Это папа так сказал. И еще сказал — не ляжет он костьми, чтобы каждому увеличить метраж. Какие три комплекта? Ну, первый — это мы, то есть мама, папа, мой брат и я. Второй комплект — бабушка с дедушкой. А третий комплект — тетя Моника со своим женихом и сыном Рафалом. И вместе с Моникиным женихом у нас набирается четыре квартиры на обмен. В доме как раз проживает четыре семьи. Три из них уже согласились на обмен с нами, а одна — ни в какую! Она вообще страшно подозрительная, эта семья, проше пани.
— Чем же она подозрительная? И что за семья? Многодетная?
— Да нет, всего три человека. Во-первых, старая грымза...
— Как ты отзываешься о старших! — укоризненно поправила ее учительница. — Невежливо так говорить.
Яночка подумала и постаралась выразиться повежливее:
— Во-первых, жутко старая... гражданка, во-вторых, ее сын, в-третьих, жена сына. В нашем доме они занимают две комнаты, а от нас хотят получить как минимум три! Трехкомнатную квартиру. Такие жадные! И еще хотят денежную доплату, а еще... Каждый раз они еще чего-то хотят еще. А я знаю, что это из-за чердака. Вот поверьте мне, они ни за что не выедут из нашего дома, пока не узнают, что там, на чердаке!
Учительница задумчиво произнесла:
— Говоришь, со времен войны на чердак никто не входил? Сорок или пятьдесят лет туда никто не заглядывал? Вряд ли. Даже если дверь заперта на замок, так ведь замок можно и спилить.
— Да нет, не на замок, — так же задумчиво возразила Яночка. — Там не только висячий замок, а железная дверь, и еще замки в этой двери. Не один замок, вся дверь в запорах! Чердак как раз над самой старой частью дома. И дверь целиком железная! И на ней такие прочные железные засовы, запертые на несколько замков, кошмар! Такое никому не отпереть, проще двери выломать, а тогда дом разрушится. Вот прежние жильцы и не трогали дверь, боялись, у них потолки обрушатся, да и не интересно им, что там, на чердаке. Так что у нас столько хлопот, проше пани...
Классная руководительница была молода, собственная кооперативная квартира еще очень неясно маячила перед ней в туманной дали, поэтому хлопоты семейства Хабровичей из-за собственного дома с террасой, садом и бассейном казались ей не такими уж отпугивающими. Да и можно ли назвать хлопотами приведение в порядок собственного особняка? Одно удовольствие... Впрочем... Вспомнив, что бассейном ученица называет лужу во дворе из-за неисправного водопровода, а также, предстоящие семейству Хабровичей мытарства по обмену жилплощади, учительница перестала завидовать и преисполнилась сочувствия к отцу Яночки, на которого милые родичи, похоже, возложили все хлопоты по ремонту дома и обмену квартир. И к концу урока она уже радовалась тому, что у нее нет родственников в Аргентине...