– Классно у тебя! – сказала Катя, расстегивая молнию кожанки.
– А сколько тебе лет, крошка? Тебе уже можно этим заниматься?
– Конечно, можно, мне даже мама разрешает, – пошутила Катя.
– Так сколько все-таки? – настаивал Синеглазов, глядя на забрызганное дождем стекло.
– Мне семнадцать, – соврала девочка.
– Ну что ж, семнадцать, так семнадцать. А зовут тебя как, семнадцатилетняя красотка?
– Зовут меня Зоя, – сказала Катя Фролова, тут же вспомнив о подруге и уже представив, как та будет ей завидовать, узнав, что Катька за один вечер оторвала полторы сотни.
Серая «вольво» въехала во двор дома на проспекте Мира.
– Вот тебе ключи, крошка, поднимайся на третий этаж, – остановив машину у подъезда, сказал Синеглазов – а я загоню тачку на стоянку. – Какая квартира?
– Третий этаж, квартира тридцать семь.
– Хорошо, – развязно кивнула девчонка, вышла из машины и, не раскрывая зонтик, заспешила к подъезду.
Григорий взглянул ей вслед, и его тело напряглось. Его сотрясла судорога. Он ловил взглядом каждое движение девочки.
– Повезло, повезло мне сегодня, – прошептал он, скрежетнув зубами, – ночь будет длинная, до утра я успею сделать все, что хочу.
Он отогнал машину и в распахнутом пальто вальяжно направился к подъезду. На первом этаже он встретил соседку, забирающую почту из ящика, и вежливо поздоровался.
– Добрый вечер, Зинаида Петровна, как ваш спаниель?
– Ой, вы знаете, – махнула рукой седовласая пожилая женщина, – совсем ничего не ест. Наверное, у него глисты.
– А вы попробуйте поить его отварами из трав.
– Да я уж пробовала. Он такой капризный, ничего не хочет есть. А если поест – его сразу же тошнит.
Григорий не нашел, чем еще утешить бедную женщину, и только пожал плечами. Он не торопясь поднялся на третий этаж и толкнул дверь своей квартиры.
Катя уже сидела в кожаном кресле у журнального столика. Синеглазов взял плечики, повесил на них свое пальто и прошел в большую комнату.
– Тебе нравится у меня, крошка? – строгим голосом спросил он.
– Да, ничего у тебя, дядя, квартирка. Ты один живешь?
– Сейчас будем жить с тобой.
Катя расхохоталась, но в то же время какое-то смутное предчувствие появилось у нее в душе.
– А мне, между прочим, нужно будет вернуться домой. Меня мама ждет.
– Что ж, вызовем такси, сядешь и поедешь.
– Ну так что, займемся? – глядя в глаза Синеглазову, спросила Катя и до конца расстегнула молнию на куртке.
– Вначале ты, крошка, примешь душ. Я люблю, чтобы мои партнерши были чистыми.
Катя пожала плечами, сбросила на кресло куртку, осталась в одной майке.
Ее не по-детски развитая грудь приподнялась, когда она вытащила заколку из волос. Синеглазов сладко поежился.
– Давай скорее в душ, мне уже невтерпеж.
– А выпить у тебя есть, дядя?
– А мама тебя ругать не будет?
– А это не твое дело.
– Ну что ж, тогда выпьем, – сказал Синеглазов, выкатывая из секретера сервировочный столик, на котором, тесно прижавшись друг к другу, стояли разнообразные бутылки с пестрыми этикетками.
Катя посмотрела на бутылки.
– Мне вот из этой плоской.
– Так это же ром, крошка!
– Ром так ром. А ликера у тебя нет, дядя?
– Что, любишь сладкое?
– Люблю, – призналась Катя, – тем более я замерзла.
– Хорошо, выпей ликера.
Из граненой бутылки, на этикетке которой красовался женский профиль, Синеглазов плеснул в стакан вязкого густого ликера. Катя попробовала. Напиток пришелся ей по вкусу. Она осушила стакан, облизала свои по-детски пухлые губы и вздохнула. Она понимала, что сейчас ей придется работать.
– Ну, ступай же в душ, скорее.
Синеглазов развязал галстук и швырнул его на диван. Туда же бросил и пиджак.
– А ты можешь рассчитаться со мной сразу?
– Могу, – сказал Синеглазов и положил две бумажки на стол.
– Ты же обещал три.
– Третья – это премия за хорошее поведение. Если ты будешь стараться – получишь и .ее.
– Я уж постараюсь, дядя, не боись, – тряхнув волосами, развязно сказала девочка.
Она сбросила свои тяжелые ботинки, стянула колготки, швырнула на диван майку и, покачивая худенькими бедрами, шлепая босыми ногами по паркету, направилась в ванную. Зашумела вода.
Синеглазов жадно набрал полную грудь воздуха и зажмурился. А затем подошел к двери ванной и резко распахнул ее. Катя стояла под душем. Она мылась, стараясь не мочить волосы. Синеглазов расстегнул ремень на брюках, затем вытащил его и положил на ящик для белья.
Катя смотрела на немолодого голого мужчину, стоящего перед ней, и чувствовала, как ее тело покрывается мелкими пупырышками, хотя вода была довольно горячей.
Синеглазов, прямо в носках, переступил край ванны и сел на дно.
– Мойся, мойся, тщательно намылься.
Катя принялась покорно выполнять приказание этого странного мужчины.
Озноб сотрясал ее тело.
А Синеглазов привалился спиной к краю ванны и смотрел на свой член.
Хлопья пены падали на грудь Синеглазову, и он растирал их рукой.
– А ну-ка, крошка, полей на меня, – сказал Синеглазов, вставая.
Катя направила на него дождик.
– Ну и горячая вода! – Григорий заурчал. Что-то хищное почудилось Кате в его голосе. Затем он повернулся к ней спиной.
– А ну-ка, потри мне спину. И хорошенько.
Катя принялась большой розовой мочалкой тереть мужчине спину.
– Хватит, – строго сказал Синеглазов. – А теперь засунь мне пальцы в зад.
Катя вздрогнула.
– Я кому сказал!
– А вот так мы не договаривались, – запинаясь, проговорила она.
– Мы с тобой вообще ни о чем не договаривались, кроме цены, – не оборачиваясь, сказал Григорий, – быстро выполняй.
Катя просунула два пальца в задний проход Синеглазову. Мужчина выгнул спину, пальцы его правой руки обхватили змеевик отопления.
– А теперь другой рукой возьми мой член.
Девочка, вся дрожа, нащупала напрягшийся член Синеглазова.
– Что ты его сжимаешь, как поручень в троллейбусе? Нежнее, нежнее двигай… – приказал Синеглазов.