— Расслабься, ничего не потеряно, — успокоил её Тадик. — Работы нам с паном Хенриком хватит не на один день, если все делать с умом. Когда кончим, я напомню об удочках, в кабинет отца без её ведома не попадёшь. А вот что касается барахла под лестницей — пока вопрос…
— Пойдёт же она когда-нибудь на работу, — подключился к разговору Карпинский. — А мы сделаем вид, что перепутали её рабочий график, и заявимся без неё. Честно говоря, я и в самом деле его не помню. Придём и пошуруем. Надеюсь, дети тоже не сидят в доме безвылазно? Вот сейчас их нет…
— Потому что мамуся дома, — раздражённо пояснила Эльжбета. — Сразу бы появились, как только она за порог.
— Стася я беру на себя, — пообещал Тадеуш. — А уж Агатой придётся заняться тебе. В девчонках я не разбираюсь.
— В этом я имела возможность убедиться на собственном опыте, — язвительно заметила девушка. — Не очень-то ты тогда на меня обращал внимание…
Тадеуш покраснел как рак.
— Я ведь уже каялся, кончай. Скажи лучше, что может отвлечь Агатку? Вот когда ты была девчонкой, чем интересовалась?
— Во всяком случае уж никак не гостями, — отрезала Эльжбета. — И вообще, у меня были другие интересы. Хотя… знаешь, попробую-ка отвлечь её тряпками, на это все девчонки падкие.
— И ещё наждак, — убеждённо заявил Тадеуш.
— Вот уж нет! — возразила Эльжбета. — Не знаю, как мальчишки, а девчонкам наждак ни к чему.
— Я не о девчонках забочусь, мне понадобится наждачная бумага. Надо зашкурить дверь, прежде чем покрывать её лаком. Вещь дешёвая, да ведь мегера повесится, прежде чем лишний грош истратит, вот и поищем шкурку в доме. А тут и два злотых сэкономить можно. Аргумент? Меня вдруг осенит — как же, ведь отец чуть ли не полную коробку всяких обрезков наждачной бумаги спрятал под лестницей, сам мне говорил. Ещё в детстве.
— Что, правда говорил?
— Головой не поручусь, но ведь мог говорить? А кто мне запрещает припомнить?
— Потрясная идея! — восхитилась Эльжбета. — А тебе этот наждак прямо сейчас нужен?
— Факт, сейчас, это без вранья. Вот, гляди, все это надо очистить, чтобы поверхность дерева стала ровненькая, иначе брак выйдет. Так что не откладывая и пойду к ней.
Парню не пришлось никуда идти. Как ни была пани Богуслава занята обсуждением своего будущего благосостояния, бразды правления домом она крепко держала в своих руках. Уловив каким-то шестым чувством необходимость именно в эту минуту навестить плотников, она оставила шурина с Кристиной и выплыла в прихожую.
Наждак возбудил в ней некоторые сомнения.
Ясное дело, не стоит тратить деньги на покупку нового, но вот найдётся ли в доме старый? Вроде что-то такое попадалось, но где — дай бог памяти… Северин куда-то спрятал, он вечно… А, Тадик полагает — под лестницей? Очень может быть.
Предложение работничков порыться под лестницей не вызвало у хозяйки ни малейшего энтузиазма.
Порыться она предпочла бы лично, причём без свидетелей, незачем им знать, что у неё там хранится.
Пока хозяйка раздумывала, как выйти из положения, появился Стась. И так уж случилось, что сразу вспомнил, где у отца была наждачная бумага. Хуже того — не только вспомнил, но и тут же объявил во всеуслышание. Правда, тотчас спохватился — дурак, надо было высказать предположение, что наждачная бумага припрятана у отца в кабинете, мать бы отперла дверь, глядишь, и они с Тадиком кое-что из нужных им предметов отобрали. Ну да слово не воробей, все слышали: отцовский запас наждачной бумаги в чуланчике наверху, в том, где стоят бумажные мешки с пухом и пером. Те самые, к которым не велено прикасаться.
При одном упоминании пуха и пера хозяйку обуяла неудержимая злость. Муженёк, конечно же, не нашёл лучшего места для своего идиотского наждака, как среди её драгоценных перьев! Пух-перо она хранила в большой тайне от посторонних, неизвестно почему. Может, потому только, что это было самое заурядное перо от самых обыкновенных кур, равно как и пух тоже был куриный. Вот если бы хоть гусиный, а ещё лучше — лебединый. О, лебединый, или, правильнее сказать, лебяжий, — это вещь, которой можно гордиться. Куриный же… нет, незачем посторонним о нем знать, не их дело.
Решение пришло мгновенно.
— Пожалуй, я сама со Стасем достану наждак и принесу, не хватало Тадику с Хенеком ещё и этим заниматься. Нет-нет, и Эльжуниной помощи не требуется, прекрасно с сыном управимся.
Пух и перо произвели впечатление не только на хозяйку. Все гости, за исключением лишь шурина, так и застыли от ужаса. Ведь сейчас обнаружится разорванный крафтовый мешок, и тогда ясно как день — рылись они в чулане! Мало того, что рылись, главное — так и не успели проверить, не спрятан ли именно в том чулане заветный портфельчик. Что теперь будет!
Никто из гостей так и не сдвинулся с места до тех пор, пока Стась не спустился по лестнице и с торжеством не поставил перед ними картонную коробку с наждачной бумагой. А что он говорил! Вот, пожалуйста.
Следом за ним, пыхтя от негодования и тщетных усилий навести порядок в каморке, спустилась его мать. Богуся сразу заметила, что один из мешков разорван и высыпавшиеся из него перо и пух запорошили все вокруг. Вместо того чтобы самокритично упрекнуть себя — ведь столько лет никакая бумага не выдержит, надо было драгоценное сырьё переложить в более прочную тару, — пани Богуслава привычно ополчилась на мужа. Наверняка разодрал мешок, заталкивая свою картонку с наждаком! Не имея возможности отругать мужа, Богуся набросилась на сына, но тот огрызнулся — уж он-то здесь ни при чем! Да и отец при нем убирал коробку, осторожно поставил, ничего не разорвал, напрасно мать разоряется.
Видя хозяйку в таком раздражении, гости приуныли было, но положение спасли Клепа и капуста.
Клепа самозабвенно ухлёстывал за мегерой, не щадя комплиментов, а капуста оказалась столь восхитительной, что гости совершенно искренне засыпали похвалами пани Богуславу, превознося её несравненный кулинарный талант. Соединённые усилия шурина и капусты сделали своё дело. После обеда Карпинский с Тадеушем снова набросились на шкаф, Эльжбета вызвалась мыть посуду, что ей охотно дозволили, а Кристина робко призналась — всю жизнь мечтает освоить некое блюдо, кажется совсем недорогое, о котором слышала ещё девчонкой. На вопрос Богуси, какое же именно, ошарашила её — пызы <Пызы — в данном случае галушки из тёртого картофеля.> с фаршем из чечевицы. Если Кристина собиралась озадачить хозяйку, то ей это удалось в полной мере.
Богуся так и застыла, раскрыв рот. Опомнившись, сухо заметила — как же, как же, знает, однако сама давно (а могла бы честно сказать — отродясь) не готовила пызы с такой начинкой, поскольку в ПНР чечевицу не выращивали и не продавали, теперь же в магазинах имеется абсолютно все, так что, пожалуй, стоит попробовать.
Чечевица заморочила хозяйке голову до такой степени, что она и не заметила, как гости наконец покинули её дом. Работнички «поставили на клей», как они выразились, какие-то деревянные части двери, теперь нужно было ждать, когда они хорошенько высохнут. Об ужине хозяйка как-то не заикалась, вот Карпинские и распрощались с ней до завтра, с немалым трудом утащив с собой Клепу, который упирался всеми четырьмя лапами, норовя остаться в доме любимой женщины. Этого нельзя было допускать ни в коем случае. Никто не препятствовал ему обожать очаровательную Богусю, но свободное пребывание в её доме такого жулика для Карпинских таило смертельную опасность.