Он щурил глаза от пыли. Дружок держал руку на рычаге стоп-крана.
Вскоре впереди показались огни переезда. Возле полосатого красно-белого шлагбаума замер потрепанный командирский «уазик». Лысый, пригнувшись, убрал свою голову из окна и кивнул Дружку, а сам ухватился за поручни. Зашипела пневматика, заскрежетали колеса. Где-то в глубине вагона послышались крики, ругательства. На лице Лысого сверкала золотом улыбка.
Он выхватил свой короткоствольный автомат и передернул затвор. Дружок, ухмыляясь, выскочил в тамбур и, придерживая ногой дверь, стал дожидаться Лысого.
Через пару минут после того, как поезд замер, дверь купе проводника отодвинулась, и тут же ему под нос уперся автомат. Лысый сгреб проводника за форменную рубашку и приказал:
– Ключи!
Тот, ни о чем не спрашивая, принялся дрожащими руками лихорадочно отстегивать от пояса связку ключей. Лысый, не дожидаясь, пока непослушные пальцы сделают свою работу, схватил ключи и резко рванул их. Послышался звук раздираемой материи. Завладев связкой, Лысый швырнул ее Дружку.
– Быстро, вдоль поезда!
Лязгнула дверь, загромыхала подножка. За окном мелькнула тень. Дружок побежал вдоль состава.
– Слушай, ты, – процедил сквозь зубы Лысый, прижимая проводника к стенке, – сейчас ты побежишь по составу и оповестишь всех, что с каждого купе причитается по двести долларов. Скажешь, что поезд заминирован. И если через пятнадцать минут деньги не будут собраны, мы взорвем весь состав. Нас здесь четверо, да еще с десяток ребят подъехали на машине.
Проводник, весь трясясь от страха, на полусогнутых ногах, юркнул в тамбур и бросился в соседний вагон. Лысый прислушался.
– Ничего, скоро добежит, – пробормотал он сквозь зубы и, гулко чеканя шаг, двинулся по коридору.
Он не собирался ни к кому заходить, но заслышав из-за двери плачущий голос Натальи, передумал и рванул дверь в сторону.
И второй раз он встретился взглядом с Глебом Сиверовым. Но теперь Лысый чувствовал силу. В его руках было оружие, а в руках Глеба – только полуобнаженная девушка, жизнью которой он явно дорожил.
– Скоро сюда придет мой дружок, – развеселился Лысый, – а вы пока что наслаждайтесь жизнью.
Он захлопнул дверь и попытался открыть следующее купе, но то оказалось запертым.
– Открывай! – заревел он.
– Кто там? – послышался сдавленный голос.
– Открывай! – Лысый изо всех сил саданул ногой, да так, что с той стороны посыпались осколки зеркала.
В головных вагонах зажигался свет, опускались рамы, любопытные выглядывали наружу. Кое-кто пытался добиться объяснений от проводника.
А Дружок тем временем бежал по кювету, спрятанный темнотой. Помощник машиниста открыл дверь и выглянул наружу.
– Какого черта! – обратился он к машинисту.
– Не знаю, – пожал тот плечами.
– Иди, разведай.
Помощник, молодой парень лет двадцати-тридцати, спустился по металлической лестнице и пошел вдоль состава. Заметив какого-то мужчину, высунувшего голову из окна, он осведомился:
– Что случилось?
– Я думал, вы мне объясните.
Помощник машиниста махнул рукой и пошел дальше. И тут метрах в двадцати от него вынырнул из кювета Дружок.
– А ну, марш назад! – скомандовал бандит.
Но помощник не разглядел пистолет, нацеленный прямо на него.
– Кто ты такой, чтобы мне указывать?
Бандит нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, и парень, взмахнув руками, рухнул в кювет. Его накрыла темнота.
Машинист, заслышав выстрел, вышел на площадку. Дружок тут же вскинул пистолет и скомандовал:
– Руки за голову! Лицом к локомотиву! Второй раз повторять этот приказ не пришлось.
– А теперь осторожно спускайся. Только без глупых шуток! – Дружок держал машиниста на прицеле.
Тот негнущимися от страха пальцами хватался за металлические прутья лестницы и, наконец, очутился внизу.
– Веди меня к начальнику поезда, туда, где у вас радиоузел.
А начальник в этот момент как раз вышел на площадку и, приложив ладонь козырьком к глазам, пытался рассмотреть, что же происходит рядом с поездом. Он даже не успел сообразить, откуда и каким образом возникли еще четверо бандитов.
Они оказались у него прямо за спиной, и ствол автомата ткнулся ему между лопаток.
– Стой и не шевелись.
Дружок дошел следом за машинистом до самой подножки, а затем, завидев своих сообщников, добравшихся сюда на командирском «уазике», расцвел в улыбке.
– Руки за спину! – скомандовал он машинисту.
И когда тот выполнил приказание, туго стянул запястья веревками. А затем, поддав коленом, опрокинул его в кювет.
– Что вам надо? – бледными от страха губами прошептал начальник поезда.
– Радиоузел.
Дружок вскочил на подножку и ткнул начальника поезда стволом пистолета.
Вскоре все шестеро оказались в небольшом отсеке служебного вагона, где располагался радиоузел.
– Включай! – приказал Дружок.
Щелкнул тумблер, раздалось легкое гудение в динамике, висевшем в углу, словно икона. Начальник шепотом сообщил:
– Все, теперь вас слышат в каждом вагоне.
Дружок отодвинул стол, уселся, закинув ногу на ногу, и какое-то время медлил, не зная, с чего начать. Никогда еще ему не доводилось выступать перед таким количеством слушателей.
– Эй, вы там, – наконец крикнул он в микрофон.
Его голос, усиленный динамиками, разлетелся по всему составу. Тут же стихли разговоры, все напряженно вслушивались в этот наглый, с хрипотцой голос.
– Вы, пассажиры долбаные, – уже немного осмелел Дружок. – Нами захвачен поезд. С каждого купе причитается по двести долларов, которые вы должны собрать не позднее, чем через пятнадцать минут. Ответственные за сборы – проводники. Кто не сдаст в назначенное время указанную сумму, – перешел на какой-то тихий канцеляризм Дружок, – будут расстреляны. Уже убит помощник машиниста за то, что оказал нам сопротивление, – не без гордости добавил бандит. – Всякие оправдания не берутся во внимание, – и он хохотнул, заслышав в своих словах рифму. – Проводникам после того, как они соберут деньги, стоять на подножках. Всякое сопротивление бесполезно, потому что поезд заминирован. И если пострадает хоть один из наших людей, весь состав взлетит на воздух. Все, отсчет времени пошел!
Дружок, гордый собой, щелкнул тумблером, и динамики во всех вагонах омертвели. Он довольно захохотал, запрокинул голову и посмотрел на своих сообщников.