«Они так же бессмысленны, как люди в своей суете, – думал Глеб, лежа на тахте. – Точно так же, как и люди, они возникают передо мной в ярком луче света и затем исчезают. Нет, они продолжают существовать, но я уже не замечаю их. Я теряю к ним интерес. Ведь я уже почти забыл о Ладе, и тут она случайно оказалась в этом ярком, пронзительно-золотом луче света и заставила меня вспомнить прошлое, позабыть настоящее».
Он прикрыл глаза, ему казалось, что он слышит легкий звон пылинок, танцующих в воздухе. В своей жизни Глеб научился больше доверять чувствам, нежели разуму. Вот и сейчас в его блокноте был нарисован какой-то абсолютно безумный план. Но Глеб еще не успел его осмыслить. Чутье подсказывало ему, что сегодня ночью вряд ли удастся заснуть. И он, словно ночной хищник, прилег отдохнуть днем. Обычно Глеб засыпал быстро, точно организм повиновался приказу.
А вот теперь что-то не получалось. То ли Сиверов противился тому, что вновь вернется страшный и в то же время приятный сон, сладостно щекочущий нервы, то ли предчувствовал опасность.
И вот тогда, когда сон уже готов был поглотить его, раздался неназойливый стук в дверь – короткий, всего три удара.
– Кого черт несет? – недовольно пробормотал Глеб, надел джинсы, набросил рубашку и, крикнув «сейчас», двинулся к двери.
Осторожность приучила его никогда не стоять прямо напротив двери.
Прижавшись к стене, он спросил:
– Кто там?
– Свои, – ответил невнятный мужской голос, который явно не принадлежал сторожу, единственному человеку, с которым Сиверов успел познакомиться в «Самшитовой роще» по-настоящему.
– Свои – это кто? – поинтересовался Глеб.
– Откройте, нужно переговорить, – в голосе явственно звучала угроза, хоть говоривший и пытался скрыть ее за безразличием тона.
Глеб прикинул ситуацию. Куртка с пистолетом висела на стуле. Значит, если открыть дверь и сесть на тахту, потом несложно будет выхватить его. Сиверов, словно бы предвидя ситуацию, приготовился к ней, повесив куртку на стул, а не в платяной шкаф.
Он еще раз прислушался к своим чувствам – те не предвещали ничего непоправимого. Можно открывать.
Глеб распахнул дверь. На пороге стоял элегантный молодой человек лет на пять моложе его, в темно-зеленом костюме, при галстуке и в идеально чистой, скорее всего, только что вынутой из упаковки рубашке. Да, это был тот самый, который первым сошел на пирс с катамарана. Его прическа, словно переводная картинка, перекочевала в действительность со страниц фирменного французского журнала. За ним стояли еще двое. Вот их-то никак нельзя было отнести к разряду приятных посетителей. Кожаные куртки, тренировочные брюки, бритые затылки, ничего не говорящие взгляды.
«Разделение труда в действии, – подумал Глеб. – Благородный бизнесмен и его безжалостные охранники. Всю грязную работу сваливают на них, словно отдать приказ убить человека – это не грязная работа».
– Я слушаю вас, – холодно проговорил Глеб, отходя в глубь комнаты и присаживаясь на тахту. Одно движение – и пистолет оказался бы в его руках.
Когда все трое оказались в номере, Глеб предложил:
– Садитесь, – но положил руку на спинку стула с курткой так, чтобы никто не мог его занять.
Оставались лишь два кресла от мягкого уголка и небольшой пуфик у трюмо.
Бизнесмен сел в кресло, а вот двое охранников остались стоять, словно в присутствии короля.
– Дверь забыли закрыть, – напомнил Глеб.
– Здесь, в «Самшитовой роще», все свои, – улыбнулся бизнесмен.
– Я боюсь сквозняков, – улыбнулся Сиверов.
– Виктор, – негромко приказал гость, – если хозяину не нравятся сквозняки, то прикрой дверь.
Глеб благодарно кивнул и принялся ждать, что же такое скажут ему посетители. В общих чертах он уже имел представление, о чем пойдет разговор, но не хотел сам предвосхищать события.
Бизнесмен еще раз улыбнулся дежурной улыбкой, тоже явно позаимствованной из какого-то заграничного журнала, и, поправив лацканы пиджака, начал:
– Меня зовут Валентин Гуковский, председатель совета директоров «Комплекс-банка».
– Город Санкт-Петербург, – в тон ему сказал Глеб. Тот приподнял брови.
– Вы из Питера?
– Нет, – коротко отвечал Сиверов.
Бизнесмен на всякий случай протянул плотную картонную визитную карточку, тисненную золотом и зеленым металлом.
– Что ж, очень приятно, – повертев карточку в руках и кладя ее на стул, ответил Сиверов. А затем, якобы только сейчас поняв, что не представился сам, назвал вымышленное имя:
– Федор, – и немного помедлив, добавил:
– Южнов.
Ничего лучшего по аналогии с Сиверовым ему не пришло в голову. Несколько раз фамилия Гуковского попадалась ему в информации о банковской деятельности.
Хотя точно сказать по памяти, чем именно знаменит Валентин Гуковский, Глеб без подготовки не взялся бы.
– Приятно, когда тебя узнают если не в лицо, то хотя бы по фамилии, – рассмеялся Валентин, но тут же снова напустил на себя серьезный вид.
Было понятно, что роль председателя совета директоров крупного банка для него пока еще игра, которая не утратила прелести новизны. А если брать во внимание, что банки, связанные с криминальным миром, теряют своих директоров, когда те еще в расцвете сил, то вряд ли он имел время привыкнуть к этой роли.
Правда, Глеб не стал ему об этом напоминать – уж слишком грустная тема.
– Как видите, Федор, я со своими друзьями решил немного отдохнуть, поразвлечься. А у нас, уж что говорить, существует такая традиция – в пансионате никого, кроме меня и моих друзей, быть не должно.
Валентин вежливо улыбнулся, как бы предоставляя Глебу самому делать выводы, но Глеб прикинулся непонятливым.
– И что же вы хотите от меня?
– Извините, если мне пришлось нарушить ваше спокойствие и вторгнуться в ваши планы… – Валентин говорил вычурно, словно находился на официальном приеме.
– Пока еще вы в мои планы не вторглись, – зло ответил Сиверов.
– Я готов оплатить вам номер в любой из гостиниц на побережье, даже классом выше, но нарушать традицию мне не хотелось бы.
– Так вы предлагаете уехать мне отсюда? – на лице у Глеба не дрогнул ни один мускул.
– Я не предлагаю, я ставлю вас в известность и надеюсь вас здесь больше не увидеть. В любое другое время, в любом другом месте, по делам – пожалуйста. Но не сейчас.
– А теперь послушайте меня, – Сиверов говорил уверенно и можно было не сомневаться – он, именно он является хозяином положения. – Я приехал сюда первым и поэтому не собираюсь никуда отсюда переезжать. Ведь когда вы заходите в троллейбус, то не требуете от сверстника уступать вам место?