После очередного раздумья сержант твердо заявил Болеку:
— Плыть вам опасно. Не плыть — тоже. Значит, надо сделать вид, что отплываете, даже немного отплыть от берега и сразу же вернуться. По техническим причинам, их легко придумать: лодка протекает, руль заклинило... Пану там понадобится электричество? Кто-то свистнул аккумулятор. Или леску от него.
— Лучше всего протекать, все прочее теперь без проблем можно купить, — посоветовала я. — Да и не поверят, что кому-то понадобилось красть леску.
И я повернулась к Болеку.
— Ну как, управишься?
— С чем? — не понял несколько ошарашенный нашими предложениями Болек.
— Чтобы к завтрашнему утру уже протекал. Похоже, Болек немного взбодрился.
— Не знаю. Дайте подумать... Все должно выглядеть естественно, устроить течь — не проблема, просверлить дырку в днище лодки и за пять минут можно. Надо сделать так, чтобы поверили — я тут ни при чем. К примеру, кто-то повредил обшивку, врубился в мою лодку, задел чем-то...
Сержант раскритиковал Болеков проект.
— В таком случае пришлось бы ему палить из чего-то крупнокалиберного. А вот детишки свободно могли играть возле твоей лодочки, разжечь под ней костер. Такие случаи бывали.
— Сейчас уже все детки спать легли, — язвительно заметила я. — Что же, вытаскиваем деток из постелей и склоняем к тому, чтобы они занялись Болековой лодкой?
Сержант возразил:
— Детишки могут сделать это и по собственному почину, причем не обязательно ночью, с утра успеют. А лодка у пана какая?
Тут оба моих партнера начали обсуждать совершенно чуждые моей душе проблемы парусного спорта. Единственное, что я умею, — это одной рукой держаться за руль, а второй за парусный канат и направлять лодку в более-менее нужную сторону, если, разумеется, парус только один, а ветер дует мне в спину. Моим партнерам что-то в строении Болековой лодки не понравилось, данное обстоятельство их чрезвычайно воодушевило, ибо облегчало задачу выведения лодки из строя. Теперь оба с головой погрузились в обсуждение уже совсем не понятных мне технических деталей.
Я стала думать о своем, но краем уха слушала. Версии выдвигались самые разные. Хорошо бы на Болекову лодку наскочила другая и тюкнула её. Нет, на это нечего рассчитывать, на лодках тут плавают в основном рыбаки, а они уже давно научились загодя обходить кретинов. Ага, ещё можно, отчаливая, элегантно долбануться о столбик лебедки, которые вытаскивают на берег рыбачьи лодки и катера и даже поднимают их на вершину дюны, к сараю. Нет, не пойдет, не поверят, что Болек это сделал нечаянно. Очень пригодился бы хороший шторм, но надежды на такое счастье мало. А если штиль? Дохлый номер, в штиль Болек отчалит на моторчике, а уж в открытом море поймает ветер. Хоть вешайся!
И все-таки они наконец придумали, как организовать течь, к которой не придерешься. Отличная, мощная течь сразу же на первых метрах выхода в море. Днище лодки было повреждено, когда её тащили через кучу камней, как назло оказавшуюся на пути к воде. И поначалу повреждение не было заметно, течь обнаружилась уже на воде. Если постараться, такое повреждение можно организовать, но к делу надо приступить немедленно. Лично меня это не касалось, физический труд, для которого требовались сильные руки, — это не для меня.
Покончив с лодкой, мы перешли к медведю. Доставить второй экземпляр панды должен был человек, игрушечный медвежонок сам не ходит. Итак, следовало выявить такого человека и последить за ним. Вот эту задачу поручили решить мне, потому как сержант разорваться не мог, а на помощь родимой полиции рассчитывать не имел права. И в самом деле, пока ничего противозаконного не произошло, а нашими с Болеком неофициальными подозрениями и выводами можно подтереться, так что ему не приходилось рассчитывать на дополнительную полицейскую силу. Комендант — опять же неофициально — позволил ему заняться Гавелом, наркотики же вообще всплыли неожиданно, о них начальство ничего не знало. Сержант имеет право в нерабочее время заниматься чем хочет, может вообще не спать, прогуливаться ночами по берегу моря, любоваться закатами и восходами солнца, восхищаться луной и так далее, но нормальную полицейскую службу нести обязан, от неё его никто не освобождал. Вот если бы в медведе или рюкзаке обнаружились наркотики — другое дело, но теперь, перед лицом сахарной пудры...
Итак, мы обсудили все проблемы, и сержант обратился ко мне:
— Отпечатки пальцев я снял. Нечеткие, страшно глядеть, но что поделаешь? Я отправил их в Эльблонг, в тамошней полиции у меня сердечный приятель, он любит похвастать своими достижениями. И по правде говоря, эксперт он первоклассный, так что я очень на него надеюсь. Но нужны отпечатки ещё нескольких лиц, вот, у меня записано... Колодзей, покойник, кельнер, уборщица. Хотя нет, покойник не требуется, есть у нас его пальчики. А остальные, уж будьте добры, обеспечьте, я не имею никакого основания хватать людей за руки. Сумеете?
Быстренько перестроившись с наркобизнеса на убийство, я заверила стража порядка, что сумею.
— Ничего особенного, дам им что-нибудь подержать. Лучше стеклянное, и желательно перед этим заставить людей поволноваться, чтобы у них вспотели руки.
— Экстра-супер! — восхитился сержант. — И не забудьте надписать, где чьи.
Я только головой кивнула. Болек оторвался от медведя, которого уже принялся зашивать, и посочувствовал:
— Сдается мне, веселенький денек пани предстоит...
Как в воду глядел!
В порт я прибыла к пяти утра. Оставила машину на стоянке и, зевая во весь рот, спустилась на пляж.
Болек уже крутился возле своей лодки, не торопясь снимал с неё брезент и что-то там ещё делал. Вот интересно, успел ли он этой ночью хоть ненадолго вздремнуть, ведь с часу ночи они с сержантом, переодетым в штатское, занимались порчей лодки. Уж не знаю, что именно они делали, технические детали меня не интересовали, достаточно того, что вот сейчас я собственными глазами увижу конечный результат.
Усевшись на склоне дюны под вытянутым на песок рыбачьим катером, я принялась любоваться морским пейзажем, на переднем плане которого крутился Болек. К нему никто не подошел, никто издали не наблюдал за ним.
Сначала пляж был вообще пуст, потом появился какой-то спортсмен и трусцой двинулся вдоль берега в восточном направлении. Вскоре по соседнему проходу между дюнами сбежала молодая пара и с разбегу кинулась в море. Болек прицепился к тросу лебедки. Сверху не торопясь спустились к своему катеру рыбаки, без особого интереса глянули на Болека, влезли в свой катер и занялись снаряжением. Болек поднялся наверх, включил мотор. Его лодка дрогнула и поползла по тросу к воде. Съезжала она как-то неуклюже, но быстро, и я ещё подумала — не нарочно ли это делается с целью оправдать последующее повреждение? Лодка совсем легла на бок, Болек выключил мотор и подошел к ней.
Рыбаки посочувствовали Болеку и громкими криками предложили помощь. Один из них поднялся к мотору лебедки, а Болек внизу подпер свою лайбу, чтобы держалась прямо. Пока я, преодолевая сонливость, сообразила, что ни один из рыбаков не приближался к Болеку, лодка последнего оказалась уже наполовину в воде.