— Адрес, — не очень уверенно предположил капитан, — улица Змам, дом сорок шесть, квартира шестнадцать.
— Да разве есть такая улица? — удивился подпоручик.
— А вот вы и проверьте. И позвоните по этим вот номерам телефона, что записаны в календарике. А больше ничего не обнаружили интересного?
— Я нет, может, коллеге удалось...
Коллега, подпоручик Яжембский, занялся изучением записной книжки покойного. Судя по выражению лица коллеги, ему не многое удалось из нее выудить.
— Обнаружишь тут! Ну и блокнотик, в жизни не видел такого.
И в самом деле, трудно было назвать блокнотом эту груду перепутанных смятых страниц. Объединяло их лишь то, что лежали они в одной кучке и были одного формата. Заполняли странички бесчисленные цифры, номера телефонов, адреса, наскоро сделанные записи для памяти типа: стекло, суб. 17, бабуля, 77/42, Яр., М. Око, на углу и т. п. Компьютер бы спятил, пытаясь расшифровать такое!
— Послушайте, а вы уверены, что это сумка женщины, а не покойника? — деликатно поинтересовался подпоручик Вербель. — Она хоть и дамская, да уж очень подходит ее содержание к записям в его записной книжке.
— И пудреница подходит? — усомнился капитан.
— Зато губной помады в сумке не было. И туши для ресниц. А у женщин они всегда при себе.
— Кончай инсинуировать, он был нормальный мужик! — рассердился подпоручик Яжембский. — Метр восемьдесят ростом, и бицепсы, как у борца. Бабу из себя никогда не строил.
— Ты его так хорошо знаешь? — удивился капитан.
— Еще бы мне его не знать! Не первый месяц копаюсь в афере с фальшивомонетчиками. Этот тип работал в МВД, но уже пятнадцать лет как вышел на пенсию. После того, как получил травму позвоночника. Однако склонность к разнюхиванию осталась. На свободе занялся расследованием подделки пятисотзлотовых купюр. Возможно, еще раньше проявил интерес к фальшивым стодолларовым банкнотам, но точно утверждать этого не могу, пока нет данных. Человек предельно осторожный и очень замкнутый, держался в стороне от всех, много знал, но помалкивал, язык не распускал. Для чего собирал сведения — трудно сказать, может, просто искусство ради искусства. Мне удалось его прижать к стенке, во время нашего последнего разговора согласился на встречу и дал понять, что кое о чем расскажет, поделится своими сведениями. Поделился, ничего не скажешь...
Помолчали, каждый думал о своем. Молчание прервал капитан:
— Необходимо выяснить следующие вещи. Кажется, тут кто-то ковырялся в замке отмычкой. На сей счет допросить бабу из квартиры напротив. Далее, недавний несчастный случай с покойным. Получил опять травму позвоночника, везет же человеку! Тут могут сохраниться сведения в Дорожной инспекции, разузнать подробности...
— А самое главное — разыскать хозяйку этой сумки! — подхватил подпоручик Вербель, взмахнув упомянутой сумкой. — Только и делов!
Вернувшись в комендатуру полиции, подпоручик позвонил по номерам телефонов, обнаруженным в календарике. Оба не отвечали. Удалось выяснить, что это номера в Центре экспериментальной медицины Польской академии наук, который расположен на улице Дворковой. Правда, в это время в Центре уже мог закончиться рабочий день.
Стали искать улицу Змам и не нашли. Подпоручик Яжембский высказал предположение, что запись прочли неправильно, следует читать — Знам. Улицы, начинающейся на Знам, тоже не оказалось. Подпоручик Яжембский пошел еще дальше и предложил расшифровать запись как Знан, ибо не вызывали сомнения только буквы «З» и «а». Таких улиц Оказалось целых две, улица Знана и улица Знанецкого. Первая была короткой ууичкой на Воле, старом районе Варшавы, вторая, тоже не сказать чтобы очень длинная, в Гоцлавеке, районе новостроек. Поскольку ни на одной из этих улиц никак не поместился бы дом под номером 46, сотрудникам следственной группы было поручено поискать упомянутые улицы по другим городам Республики Польша.
Когда следственная группа покидала квартиру, где был обнаружен труп, подпоручик Яжембский предусмотрительно попросил коллег вывести его из квартиры под видом задержанного. Школьный товарищ с удовольствием выполнил его просьбу и не только крепко держал Яжембского за плечо, выпроваживая из квартиры, но даже легонько подталкивал в спину. Оба надеялись, что любопытная соседка подсматривала в глазок, а подпоручик Яжембский рассчитывал побеседовать с ней в частном порядке. Вечером того же дня он нанес ей визит.
— Ну что? — удивилась соседка, впуская в квартиру уже знакомого человека, — Так сразу и выпустили?
— Сразу и выпустили! — не задумавшись ответил молодой человек. — Только проверили отпечатки пальцев да обыскали. Перчаток не обнаружили, чего же не выпустить?
— Вы могли их сто раз выбросить, когда по лестнице вниз сигали.
— Так они не только лестницу проверили, а и все мусорные ящики поблизости. И мою ногу. Увидели, что вывихнута, с такой я далеко не мог сбегать. Ихний доктор мне перевязку сделал. Вот, смотрите.
Подтянув брючину, молодой человек продемонстрировал свою щиколотку, аккуратно обмотанную эластичным бинтом. Правую, Яжембский постарался не перепутать. Женщина с недоверием покачала головой. Непонятно, как это она могла так ошибиться, ведь уверена была, что вот этот парень с грохотом помчался вниз по лестнице и тут же вернулся, а оказывается, и в самом деле, вывихнув ногу, сидел на лестнице согнувшись, потому она его и не могла видеть. Жаль, что сидел молча, вот если бы еще и стонал, тогда у нее не осталось бы и тени подозрений. Последнее соображение недоверчивая соседка высказала вслух, на что Янек Яжембский признался: не стонал он не потому, что такая сильная у него воля, а просто от боли горло перехватило. Это чистосердечное признание вроде бы немного смягчило недоверчивое сердце женщины.
— А теперь вы чего хотите? — почти дружелюбно поинтересовалась она.
— Если бы я знал! — с тяжким вздохом ответил несчастный молодой человек. — Теперь и сам не знаю, что делать. Кто-то убил вашего соседа, а я, честно говоря, ведь к нему пришел.
— Знаю! — отрезала соседка.
— Но наверняка не знаете, что его обокрали! — убедительно врал подпоручик. Историю он заранее выдумал. — Утащили большой толстый портфель, точнее, саквояж, размером с хороший чемодан. Бумаги там у него были...
— Что за бумаги?
— Да всякие. В том числе и мои. Как бы это вам объяснить... Расписки там были, векселя, знаете, всякие такие документы... Имея их на руках, можно много неприятностей людям сделать. Я хотел договориться с паном Миколаем, знаю, за так он бы моих расписок не отдал, но я и заплатить был готов. Да что я! Мелочь. А вот некоторые другие, чьи векселя оказались у пана Миколая, запросто могли и пристукнуть беднягу, чтобы раз и навсегда разделаться. И дешевле обойдется... Вот я и подумал — не было ли здесь чего-нибудь такого, особенного? Ну не знаю, скандал какой, ссора, попытка взлома, не угрожал ли кто ему? Вы, судя по всему, женщина умная, наблюдательная, вы должны знать все!