— А кто он, собственно, такой, этот свой человек твоего мужа? Чем занимается? Что, у него общего с янтарем?

— С янтарем ничего. Он занимается здесь делами моего мужа.

Еще раз все хорошенько взвесив, я пришла к нелегкому решению.

— Слушай меня, Дануся. Я как раз кое-что о янтаре знаю. И мне известно, что есть такой, с большой золотой мухой в середке. Но вот какая сложность. Этот янтарь в свое время был украден, так что найти его будет неимоверно трудно. Владелец вряд ли признается, ему за эту муху тюрьма светит. Тебе и в самом деле надо соблюдать большую осторожность.

Данута перепугалась.

— Езус-Мария! Значит, какая-то афера? Если дело нечисто, мне строго-настрого заказано вмешиваться. Так что, сказать нашему человеку, чтобы перестал искать?

И я опять заколебалась. В конце концов, у меня не было стопроцентной уверенности, что муха находится у Франека, а если даже и у него, то неизвестно, где он ее прячет. Возможно, Данусин человек располагает возможностями все это разузнать.

— Нет, пусть поищет, — решила я. — Но вот еще какой нюанс, дорогая. Тебе придется считаться с патриотическими чувствами поляков. Ведь янтарь с мухой — вещь уникальная, и многим не хотелось бы, чтобы он был вывезен из Польши. Ему место в польском музее.

— А почему? Этот янтарь польский?

— Ну да, выловлен из моря на Вислинской косе. И так получилось, что я была случайным свидетелем этого выдающегося события. Послушай, а ты бы не могла как-то переубедить своего Хамида? Попросить его, чтобы не покупал? Ему можно это объяснить?

— Объяснить ему можно все. Но видишь ли... дело в том, что мне самой захотелось иметь этот янтарь. Ну хотя бы посмотреть на него. Ведь взглянуть на него не грех?

— Взглянуть — конечно, но не сейчас, говорю тебе, никто не знает, где он. А ты могла бы переключиться на другие, из тех, которые носят на себе. Среди них тоже встречаются поразительно красивые. Так, говоришь, он способен понять? В конце концов, это же твоя родина...

— Ясно, поймет, он у меня умный и хороший, не какая-нибудь свинья. Очень порядочный человек, хоть и богатый.

— Тогда за здоровье твоего мужа!

* * *

Должно быть, человек Хамида отличался умом и сообразительностью, поручение он выполнил быстро. Едва я переговорила с Аней и Костиком, которых вызвала в пожарном порядке, как события начали разворачиваться с ошеломляющей быстротой.

Костика вызывать не требовалось, он сам пришел, Аня же пожертвовала запланированной на вечер парикмахершей. Оба согласились с моими выводами, навеянными блокнотом Драгоценного, обоих встревожили арабские посягательства на польскую муху, и оба преисполнились неясными надеждами на ее обнаружение. А на следующий день Дануся преподнесла нам новости.

— Оказывается, Зенобий, это человек Хамида, знаком с одним таким, который тоже нацелился этот янтарь купить, да ему продать не хотят. И наш Зенобий уже вышел на продавцов янтаря, вернее, на одного продавца, тот знает, где муха, но один решить не может, потому что муха принадлежит не только ему, но и его компаньонам, так что ему надо с ними переговорить. Сегодня вечером он даст ответ. А я в дурацком положении, потому как не знаю, что делать...

— Стоп! — перебила я Данусю. — Давай еще раз, и не все сразу. Кто этот «один такой, который тоже нацелился, да ему продать не хотят»?

— Какой-то индус.

— А, индус... А тот, с компаньонами? Он кто?

— Не знаю. И вообще, наш Зенобий предупредил, что фамилиями тут никто губы вытирать не любит, так что и мне он фамилий не назовет. Дескать, мне это знать ни к чему.

— Понятно. О компаньонах, значит, тоже напрасно спрашивать. А почему ты в глупом положении?

— Ну как же, — Дануся вздохнула в трубку с такой силой, что я чуть не оглохла, — ведь я сначала сказала, что Хамид готов купить этот янтарь за любые деньги, а теперь собираюсь сказать — раздумал, не покупает. А человек искал, старался. Ты мне велела сделать так, чтобы он не купил, а как я ему объясню по телефону, Хамиду то есть, лучше бы не по телефону. Не по телефону он сильнее меня любит. К тому же мне и самой очень хочется увидеть янтарь. Так что же мне делать?

Решение пришло мгновенно.

— Пока не говори, чтобы не покупал. Настаивай на том, чтобы сначала самой посмотреть, за такие деньги имеешь право, пусть покажут. А как только договоришься посмотреть, сразу же позвони и сообщи мне. Я тоже желаю при этом присутствовать.

— Да ведь я именно об этом и хотела тебя просить! — обрадовалась Дануся. — Ничего я в этой афере не понимаю, мне тоже дело кажется подозрительным, побаиваюсь, честно говоря. С тобой не так страшно.

— Вот и хорошо. Жду звонка.

В ожидании вестей от Дануси я занялась самым любимым в последнее время делом — принялась вручную полировать свои янтарики. С работой можно было сидеть у окна и до упоения пялиться на виллу Орешника, хотя и без особой уверенности, что это что-нибудь даст.

Оказалось, дало.

Около пяти вечера к воротам виллы подъехал Франек. Я схватила предусмотрительно положенный под руку бинокль и проверила номер машины, тоже предусмотрительно переписанный из блокнота Драгоценного. Не успела я отложить оптику, как к вилле подкатила вторая машина, из которой вылез Валтасар. Вылез, осмотрелся, и я имела возможность увидеть его лицо. Он, без сомнения, он! Черт подери, Данусе удалось созвать съезд уголовников. Интересно, кто еще явится?

Позвонил Костик с вопросом, не происходит ли случайно чего. С биноклем у глаз я описала ему происходящее, и он коротко бросил — сейчас приедет. Я обрадовалась, а ну как сумеет подкрасться под окно виллы и подслушать? Правда, дело это непростое, дом битком набит народом, в окне второго этажа я видела девочку, склонившуюся над тетрадкой. Наверное, дочка, делает уроки. Вот внизу мелькнула женщина — не иначе жена. Ну и теперь еще гости явились, и это не считая хозяина. Перебор.

И тут подъехала еще одна машина. Остановилась она немного поодаль, из нее вышла худощавая женщина. Я чуть было не позавидовала ее фигуре, но не успела — женщина позвонила у калитки Орешника. Калитка автоматически открылась, и незнакомка тоже исчезла в доме. Интересно, кто такая, ни одна баба в мои расчеты не входила. Хотя, может, это Идуся? Или просто приятельница Орешниковой. Эх, растяпа, следовало расспросить Аню, как эта Идуся выглядит.

Незнакомая баба — это еще что! Через минуту я была потрясена так, что просто глазам своим не поверила. Продолжая наблюдение за виллой Орешника-в бинокль мне были видны две трети дома и кусок ограды с калиткой и воротами, — я вдруг заметила на участке человеческую фигуру, неизвестно как туда проникшую. Пригляделась... Да это же Драгоценный! Вот это фокус!

Я сообразила, как он пробрался на территорию виллы, минуя калитку. Дело в том, что владения пана Люциана примыкали к дворику небольшой пекарни-кондитерской, ароматы которой мешали мне придерживаться диеты. Перелезть через невысокий заборчик на задах дворика — раз плюнуть, а Драгоценный всегда отличался завидной физ-подготовкой. Выходит, он продолжал свое следствие! С ума сойти. Откуда, интересно, узнал об их производственном совещании? Во всяком случае, приглашения явно не получил, но принять участие решил. Холера. Какая жалость, что возле дома Орешника вертится Драгоценный, а не Костик!