— Лопнуть мне на этом месте, — опять встрял Витек, — если пацан не прирастёт к сетке в ожидании ментов! А те, не обнаружив ни одного мальчишки поблизости, сразу заподозрят подвох.
Я возразила:
— Твой любопытный пацан может наблюдать откуда-нибудь из укромного места, где полиция его не обнаружит. Даже логично — чтобы папаша не узнал и не выпорол. А разглядит и издали все отлично, уж менты себе посветят. Наглядевшись, наш мальчонка сбежит — и дело с концом, словно его и не было.
— Золотые слова, — вздохнул Витек. — Его и не было…
Марта продолжала мыслить творчески:
— А следы как же? Ведь на… этом самом обнаружат следы ботинок Витека. А звонил ребёнок. Дитя.
— Ты что, не видишь, какие теперь детки пошли? — возмутилась я. — Акселераты. Ножищи такие, что ни один полицейский не засомневается, уж будь спокойна.
В результате мы все трое настолько поверили в созданного нашим воображением виртуального пацана, что Марту уже не было необходимости агитировать. Она сочла своей святой обязанностью позвонить в полицию вместо бедного ребёнка, которому и без того пришлось пережить такой стресс, разыскивая закатившийся мяч. Вдвоём с Витеком они отправились на поиски какого-нибудь таксофона и нашли нужный в районе Черняковской, ведь желательно звонить из ближайшего к месту действия.
Тут же после звонка в полицию неимоверно вздрюченная Марта позвонила мне по сотовому и поделилась впечатлениями:
— Ты оказалась права, я действительно попала на бабу. И знаешь, должно быть, здорово вжилась в образ, баба мне сразу поверила, прониклась, стала меня успокаивать, то и дело вставляя «деточка». Витек мне на бумажке записал адрес, и хорошо сделал, не то я от волнения все бы перепутала, а так просто с плачем и шмыганьем на все расспросы лишь повторяла как попугай: «Антоневская, восемь, проше пани, Антоневская, восемь, а то татусь прибьёт». Слушай, теперь я не сомневаюсь — сразу отправят патрульную машину. Что? Это Витек мне что-то говорит. Ага, Иоанна, мы хотим посмотреть…
— О господи, и они туда же, как дети малые. Тогда найдите какой-нибудь предлог.
— Да вот ищем, но никак не находится. Что? Вот Витек советует — и без предлога можно, как наш мальчонка, издалека, он знает одно такое место, там полицейские нас не заметят.
— Ладно, не возражаю, но задерживаться все равно не советую. Убедитесь, что полиция приехала и полезла в подвал, и смывайтесь, немедленно смывайтесь. Если вас застукают — пиши пропало. Будь у тебя хотя бы камера в руках, ещё могла бы сослаться на журналистскую привычку снимать все подряд. А без камеры — загребут, потом не отвертитесь.
— Так мы же ни в чем не виноваты.
— Именно поэтому.
Аргумент был железным, что тут возразишь?
— Ну вот и все, — как-то мертвенно-отрешённо заявила Марта, переступая порог моего дома. — Больше я не могу. Сломалась.
Если учесть, что в наш последний рабочий вечер из-за сенсации, принесённой Витеком, мы с Мартой не закончили отделку сюжета, а к тому же посмертная активность Коти значительно обогатила детективные возможности будущего сериала, то последующие два дня я не отходила от компьютера, претворяя эти возможности в повествовательную ткань. Никто меня не отвлекал, Марта уехала в Краков, мне не звонила, и я ничего не знала о её новейших любовных потрясениях. И хорошо, что не знала, могла беспрепятственно отдаться творчеству.
— А в чем, собственно, дело? — встревожилась я.
— В том, что его в глаза не видела! Все эти два дня!
— Доминика?
— А то кого же?
Все. Кажется, и с меня довольно. Этот Доминик у меня уже в печёнках сидит! Но надо же как-то Марту привести в нормальное состояние?
— Ладно, проходи, не стоять же в дверях. Садись, сейчас принесу тебе пивка.
Марта как автомат прошла за мной в кухню, бормоча:
— Пива — это хорошо, дай мне пива, у меня во рту не было ни капли пива с тех пор, как ушла от тебя. Дай пива, я хочу пива…
— Никаких проблем. Захвати стаканы…
Шагая за мной в гостиную со стаканами в руках, Марта продолжала бормотать деревянным голосом, уже не жалуясь, просто выплёскивая из себя наболевшее:
— А все потому, что на минутку забежала в казино. Так он в наказание мне, понимаешь? Что я, рабыня? Наложница в султанском гареме?
Откупоривая банку, Марта в нервах встряхнула её, из-за чего залила скатерть и близлежащие бумаги. Пока это пустяковое обстоятельство не погрузило её совсем уж в глубины меланхолии, я поспешила успокоить девушку:
— Не обращай внимания, полотно отлично отстирывается в стиральной машине. Стол не антикварный, а бумага высохнет.
И все же не меньше получаса ушло на то, чтобы несчастная стала говорить по-человечески, а не как бездушный автомат. Полегчало ей после того, как излила на Доминика тысячи проклятий, так что даже я не выдержала:
— Раз он такой, тогда не понимаю, что же тебя в нем привлекает? Одна борода?
Марта подумала. И честно ответила:
— Сама не знаю что. Есть в нем все же такое… иногда… такое, от чего у меня дыханье перехватывает. И у меня сразу…
— …мозги набекрень? — ласково подсказала я.
— Ну, знаешь! — взвилась Марта.
— А как бы ты это назвала по-другому? Скажи, я слушаю.
Несколько минут Марта размышляла, напряжённо всматриваясь в обсыпавшиеся поделки из сухоцветов на стене и попивая пиво.
— Возможно, ты и права, — согласилась она. Да и какая неглупая женщина не согласилась бы на её месте? — А ведь я так мечтала выйти за него замуж и родить ему детей…
Теперь же при одной мысли об этом Марта просто содрогнулась с ног до головы и тут же спросила:
— А моя внутренняя дрожь внешне проявляется?
— Проявляется, ещё как проявляется.
— А не ты ли сама приводила поговорку! «Женится — переменится»? Или «Стерпится — слюбится»? Точно не помню.
— Да, приводила, но в отрицательном плане, говорила: «Не верь этим идиотским поговоркам, сплошное враньё». Жизнь доказала обратное. Причём в обе стороны.
— Это как же понимать?
— Женщины не обладают монополией на глупость. Я лично знаю двух мужчин, которые не сомневались, что, женившись на своих избранницах, сумеют перевоспитать их, изменить их характер к лучшему. Так до сих пор расплачиваются за своё легкомыслие. Но женских примеров намного больше. Наверное, потому, что среди женщин больше оптимисток.
— А я не верю ни в какие перемены, и вообще с меня достаточно!
Я обрадовалась, но постаралась не показать этого внешне, ведь такие заявления выслушивала уже сто раз. Взяв распечатку текста, наработанного мною за последние два дня, сунула Maртe: