— Вы ее просто не любили, — ответил комиссар.
— Да, — подтвердил Дронго, — возможно, и так.
— Нужно восстановить всю картину случившегося, — предложил комиссар. — И вот еще что, вы меня извините, я, кажется, немного вспылил. Сами понимаете, какое у меня настроение.
— Ничего, комиссар, — сочувственно сказал Дронго, — я понимаю ваше состояние. Все может быть. Но третье убийство не должно было произойти. Оно никак не вписывается в логику двух предыдущих. Чем бы ни руководствовался убийца, убирая обоих братьев, — местью, ненавистью, жаждой обогащения, — все равно это не имеет отношения к этой несчастной. Кира никак не была связана с братьями. Ни деловыми, ни личными отношениями. Поэтому ее смерть выглядит случайной и нелогичной. Или здесь действует маньяк-убийца, которому доставляет удовольствие сам процесс убийства.; — Думаете, кто-нибудь из них похож на маньяка?
— Не думаю. Именно поэтому считаю, что в данном случае мы можем рассчитывать на больший успех.
— Что вы хотите делать? — спросил комиссар.
— Мне нужен всего один час. Как раз то время, которое понадобится бригаде следователей, чтобы доехать сюда из Стамбула. Подарите мне этот час, комиссар.
— Вы просите меня так, словно я женщина, — проворчал комиссар. — Ну хорошо, делайте что хотите. Хуже, чем сейчас, уже не может быть. Но предупреждаю, пятеро оставшихся в живых будут все время у меня перед глазами. Иначе я не смогу спокойно ждать.
— Конечно, — согласился Дронго, — вы сядьте и смотрите, а я постараюсь восстановить картину происшедшего. У меня есть на этот счет смутные подозрения.
— Как хотите, — устало согласился комиссар, — мне уже ничего не поможет. Моя репутация окончательно уничтожена. Три убийства подряд. Это слишком много. Курорт можно закрывать. Сюда больше никто и никогда не приедет.
— Садитесь, комиссар, — видя его состояние, показал Дронго на диван, — и потерпите всего один час. Если хотите, я вам что-нибудь налью.
— Только не отравленное виски, — пробормотал комиссар.
— Бутылка не отравлена, — возразил Дронго, — я тоже пил это виски и, как видите, до сих пор жив. Скажите только вашим людям, чтобы нам не мешали. А еще лучше, если мы перейдем на мою виллу. Она такая же, как эта, и там нас ничто не будет отвлекать.
Пока ваши помощники осмотрят тело, пока приедут криминалисты, у нас будет время.
— Идемте, — махнул рукой комиссар, — я уже на все согласен.
Он достал сигарету и вышел, не глядя на мертвое тело. Дронго повернулся к Инне и Юлии.
— Идемте на мою виллу. Здесь нам нельзя оставаться.
Юлино лицо было пепельно-серого цвета. У нее с трудом шевелились губы. Инна стояла неподвижно, и лишь голос Дронго вывел ее из оцепенения. Олег Молчанов повернулся и посмотрел на него.
— Но почему? Почему? — спросил он. На глазах у него были слезы.
— Идемте, Олег, — сказал Дронго, — мы обязаны выяснить, почему это произошло.
Он прошел в спальню, где Рауф успокаивал Свету.
— Идемте с нами, — предложил Дронго.
— Я никуда не пойду! — закричала Света. — Никуда не пойду!
— Успокойся, — попытался удержать ее Рауф.
— Я никуда не пойду, я не хочу никуда уходить. Нас все равно всех убьют. Всех нас убьют.
— Давайте все-таки уйдем отсюда, — снова предложил Дронго, первым выходя из комнаты.
Через двадцать минут все собрались на его вилле. Комиссар сидел на диване, глядя на всех пятерых с плохо скрываемой ненавистью. Его помощник опустился на стул рядом с дверью, словно опасался, что кто-то может убежать.
— Я понимаю, что вам трудно, — сказал Дронго, — понимаю, как третье убийство подряд подействовало на всех. Но давайте как-то успокоимся и наконец поймем, что происходит.
Все молча смотрели на него.
— Начнем с того момента, когда я вошел, — предложил Дронго. — Пусть каждый из вас встанет там, где он стоял. Олег, вы, по-моему, стояли вон там. А вы, Инна, сидели на диване. Сядьте рядом с комиссаром, не волнуйтесь.
— Вы сказали… — спросил вдруг Рауф, — три убийства? Значит, Юра все-таки умер?
— Ничего не значит, — быстро ответил Дронго, решив не нагнетать ситуацию. — Просто я имел в виду, что убийца, покушавшийся на Юрия Кошелева, считал, что убил его.
Рауф кивнул и не стал больше задавать вопросов.
— Кто разливал виски? — спросил Дронго.
— Кира сама, — уверенно ответила Инна, — я сидела рядом со столиком и даже чуть отодвинулась, чтобы она могла разлить виски по всем стаканам.
— Кто-нибудь подходил к стаканам? — спросил Дронго.
— Нет, — ответила Инна, — каждый взял свой стакан, и мы выпили. Все было нормально.
— Потом мы увидели салют, — вспомнил Олег, — и все вышли на балкон.
— Верно, — кивнула Инна, — мы все вышли на балкон. Но первой вернулась Кира. Я как раз в этот момент разговаривала с вами, — показала она на Дронго, — а потом отошла от вас и вернулась в гостиную. И даже чуть толкнула вас, когда споткнулась о порог.
— Этого я не заметил, — улыбнулся Дронго. — Получается, что первой к столику снова подошла Кира. И она же последней вышла на балкон. Я это четко помню. Предпоследней была Юлия, а последней — Кира.
— Получается, она сама себе положила яд, — недоверчиво сказал Молчанов, — но это же глупо.
— Подождите, — перебил его Дронго. — Инна, что было потом? Вы меня толкнули и подошли к столику. Дальше.
— Я села на диван и поправила обувь. Потом подвинула к себе столик.
— Да, — сказала Юлия, — я как раз ей помогла.
— Покажите, как вы это сделали, — внезапно попросил Дронго.
Юля подошла к столику и подняла его. Он был достаточно тяжелый, и она лишь сдвинула угол столика, переставляя его к Инне.
— Вот так, — сказала она, взглянув на Дронго.
— А вы сильная, — заметил он.
— Я раньше занималась спортом. Спортивной гимнастикой. Но растянула себе мышцу ноги, — пояснила Юля.
— У Киры были личные вещи? — обратился Дронго к Олегу.
— Конечно, — ответил тот, — у нее было два чемодана.
— Попросите вашего помощника принести оба чемодана погибшей сюда, — попросил Дронго комиссара.
Тот кивнул, разрешая помощнику выйти. Фикрет Явуз видел, как распоряжается Дронго, как расставляет людей, как пытается докопаться до истины — И обреченно думал, что это его последний шанс.