На сей счет у меня было несколько идей. Некоторые из них более пугающие, чем другие.
Толливер заметил, где находится клиника доктора, во время одной из поездок в больницу и обратно. Красный кирпичный дом, где принимал доктор Томасон, был маленьким, но на парковке перед ним стояло не меньше шести машин. Я вошла, предчувствуя долгое ожидание.
Человек, который не был моим братом, подошел к окошку, сказал сидевшей за ним женщине, кто я и что меня осматривал этот доктор в отделении неотложной помощи.
— Мы должны записать ее, милый, на это уйдет немножко времени, — ответила женщина, возвращая очки на нос.
Она слегка похлопала обрызганные лаком волосы, чтобы убедиться — прическа все еще в хорошей форме. Толливер пустил в ход свою старую магию. Он пошел обратно с формами, которые надлежало заполнить.
— Очевидно, у нас уйдет масса времени, чтобы это сделать, — сказал он, обращаясь ко мне.
Я сидела в голубом пластиковом кресле у дальней стены, и он присоединился ко мне.
В приемной кроме нас сидели молодая мать с ребенком, который, по счастью, спал, пожилой мужчина, пристроивший перед собой ходунок, и очень нервничающий подросток, из породы тех, кто покачивает ногой.
Медсестра в зелено-голубой одежде подошла к двери и позвала:
— Сейли и Лаперла!
Молодая мать, сама почти подросток, встала, баюкая младенца.
— Интересно, знает ли она, что «Ла перла» — это бренд нижнего белья, — пробормотала я Толливеру, но он едва улыбнулся.
Мальчик передвигался с кресла на кресло до тех пор, пока не оказался близко к нам — там, откуда можно было вести беседу.
— Это вы нашли тела? — спросил он.
Мы с Толливером посмотрели на него. Я кивнула.
Теперь, сказав мне, кто я такая, он растерялся, не зная, что еще сказать.
— Я знал их всех, — в конце концов сказал он. — Они были хорошими мальчишками. Ну, может, у Тейлора время от времени были проблемы. И у Честера, он разбил новую «импалу» своего папы. Но мы вместе ходили в церковь Горы Ида, в юношескую группу.
— Все вы?
— Кроме Дилана, он католик. У них есть своя юношеская группа. Но люди остальных вероисповеданий, они все ходят в Гору Ида.
В обычное время мне бы наскучила такая беседа, но не сегодня.
— Ты читал сегодня газету? — спросила я.
— Угу.
— Ты когда-нибудь встречался с теми двумя мальчиками, которые были не из вашего города?
— Нет, никогда, — удивился он. — Никогда о них даже не слышал. Думаю, они путешествовали автостопом или что-нибудь вроде того. Они были издалека.
Я не прочла всю историю целиком. «Издалека» для этого мальчика могло означать Кентукки или Огайо. Он имел в виду только, что эти двое не принадлежали к жителям городка, были не из Северной Каролины.
Вышла молодая мать, теперь ее ребенок плакал. Она на минутку остановилась у окна, потом ушла на улицу. Я видела, что дождь усиливается. Ей придется бежать к машине.
Медсестра выкликнула старика, который медленно и осторожно встал и, шаркая, вошел в кабинет с помощью ходунка, на передних ножках которого были закреплены разрезанные теннисные мячики. Они придавали ходунку изящный вид. Как только он вошел в дверь, медсестра выкликнула также:
— Рори!
Наш собеседник вскочил и поспешил за стариком.
Теперь, когда мы остались одни, я думала, что Толливер со мной поговорит, но он откинулся на спинку и закрыл глаза. Он нарочно закрывался от меня, и я не знала, как это понять. Если он злился из-за какого-то неведомого мне разногласия, тогда и я могла на него злиться. Если я чем-то его обидела или он таил какое-то личное, неизвестное мне, горе, тогда я хотела ему помочь. Но если он настаивает на том, чтобы вести себя глупо, тогда пусть варится в собственном соку.
Я прислонилась головой к стене и закрыла глаза. Мы, наверное, выглядели, как призовые идиоты.
Примерно десять минут спустя старик выбрался из кабинета, и Рори промчался мимо него, чтобы придержать для него дверь.
— Укол от аллергии! — жизнерадостно крикнул он, пока старик шаркал мимо него.
Я не поняла, объяснял ли он, зачем сам сюда приходил или зачем приходил старик, но кивнула в знак согласия.
Медсестра снова открыла дверь. Она была хорошенькой, ухоженной женщиной лет сорока пяти, с темными волосами и яркими голубыми глазами. Такая здоровая и жизнерадостная, что я почувствовала себя лучше, просто глядя на нее.
— Мисс Коннелли, — сказала она и с любопытством посмотрела на нас.
Толливер вскочил на ноги и потянулся, чтобы помочь мне встать. Это было ужасно странно. Я взяла его руку, и он потянул меня вверх.
Медсестра проводила нас в приемный покой, взвесила меня, измерила рост и давление, которое оказалось в полном порядке. Потом начала задавать вопросы. По большей части они повторяли те, что значились в форме, и те, что задавали мне в больнице.
— Вы хотите повидаться с доктором Томасоном только для того, чтобы проверить свое состояние после травм? — Она говорила с легким сомнением.
— Да, мне больнее, чем я ожидала, хотя это может быть из-за того, что я очень… понимаете… подавлена.
— О, думаю, при вашей работе это вполне… понятно.
— Извините меня, но вы наверняка должны испытывать то же самое здесь, в офисе доктора Томасона.
— Потому что большинство мальчиков были нашими пациентами? Да, это печально. Очень печально. Никогда не подумаешь, что такое случится с кем-то, кто тебе знаком. А мы знали всех этих мальчиков, хотя двое из них были пациентами доктора Уайтлоу.
— Бабушка Джеффа сказала, что он недавно побывал здесь, — солгала я.
— Вы, должно быть, неправильно ее поняли. Джефф ходил к доктору Уайтлоу.
— Наверное, неправильно поняла, простите.
— Ничего. Давайте я скажу доктору Томасону, что вы готовы.
Она быстро вышла, обутая в сестринскую обувь с мягкими подошвами, и не успела я обо всем поразмыслить, как в приемный покой влетел доктор Томасон.
— Здравствуйте, юная леди. Марси сказала, что вы чувствуете себя хуже, чем надеялись. Вы выписались из больницы… погодите-ка… только вчера? Правильно? — Он покачал головой, как будто следить за временем было невероятной задачей. — Что ж, дайте вас осмотреть. Жара нет, кровяное давление хорошее, — бормотал он, проверяя то, что Марси написала в карте. На Толливера он не обращал никакого внимания, словно того вообще здесь не было.
Доктор Томасон осматривал и выстукивал, щупал и слушал. Он очень быстро задавал вопросы, похоже едва давая себе время вникнуть в ответы… Как будто не верил в то, что я скажу правду, либо правда его вовсе не интересовала.