– …Бросил он, значит, ему в окно «Мерседеса» гранату – и наутёк, а кольцо-то, как выяснилось, и не дёрнул… А ведь после армии парень. Так учат…
– Встречаются два одноклассника: «Ты кем теперь?» – «Да так, киллером…» – «А я бизнесменом!» – «Правда? Ну, значит, ещё увидимся…»
Веселье в зале резко пошло на убыль только тогда, когда с верхнего яруса Дворца спорта начала спускаться милиция.
– Уважаемые зрители, – повторила женщина-комментатор, – перепрыжка состоится сразу после получения информации о безопасности дальнейшего проведения соревнований. Просим всех присутствующих временно покинуть зал…
Милиция не спеша двигалась вниз по проходам, с безукоризненной вежливостью обращаясь к упрямцам, оставшимся на местах. Люди уходили неохотно, только потому, что с ОМОНом у нас спорить не принято. В то, что где-то в укромном углу впрямь лежит и зловеще тикает бомба, не верил почти никто.
Теперь слышались совсем другие реплики:
– Позор-то, а?.. Как же – малая Европа… держи карман… Только в России у нас такое… Бардак, блин!..
– И кому вообще понадобиться могло? Поймать бы да портки снять…
Там, где на трибуне сидели спортсмены, не попавшие в перепрыжку, поднялся лёгкий переполох. Когда объявление продублировали по-английски, конники дружно подхватились с мест (а кто понимал по-русски, те и дожидаться не стали) – и бегом, прыгая через сиденья, ринулись в сторону боксов с лошадьми. На просвещённом Западе предпочитают не ждать, пока жареный петух в задницу клюнет. Там реагируют по первому же сигналу…
– Я Аньку… – рванулся было Сергей, но Панама перехватил парня за руку. Сыщик был очень серьёзен, но, с другой стороны, видел, что ситуация всё же не напоминала гибель «Титаника». А значит, и беспомощных девушек спасать необходимости не было.
– Пошли, – он повёл жокея к выходу, – мы её в холле у выхода подождём.
Внизу, ограничивая коридоры, по которым двигались зрители, живыми цепями стояла милиция. Перед самым выходом на улицу Панама остановился, и вместе с ним Сергей. Ближайший милиционер корректно потребовал:
– Проходите, пожалуйста, не останавливайтесь, – и добавил более требовательно: – Не загораживайте проход!..
Панама вынул удостоверение:
– Мне надо человека дождаться. Чтобы не было осложнений…
Сержант не дрогнул при виде грозного документа.
– Товарищ, а вы не могли бы на улице подождать?
– Не могу! – отрезал Панама.
Сержант нехотя отступил в сторону и пропустил их с Сергеем себе за спину:
– Тогда прошу здесь… только обратно в зал и не пробуйте – всё равно не пропустим…
Это утверждение Сергей был готов оспорить, если понадобится, делом, но не пришлось. Аня присоединилась к ним буквально через минуту. Она где-то потеряла своего шведского ухажёра, зато, к радости Панамы и большому неудовольствию Сергея, подцепила Любашу.
Та по привычке охорашивала причёску.
– Ну ни хрена ж себе пеночки выдают?.. – первым делом возмутилась она. И, обращаясь больше к Панаме, спросила: – Как думаете, взорвут?
– Да чушь собачья, – отмахнулся Сергей. – У нас тоже чуть что – Чечня, Радуев, Басаев!.. А потом выясняется: оболтус какой-нибудь, чтобы в школу на контрольную не идти…
– А по-моему, – сказала Аня, – всё очень даже серьёзно. Может, даже и к нашему делу относится…
– Думаешь?.. – тотчас насторожился Сергей. – Так нам надо ноги в руки – и на конюшню!..
Будто в подтверждение его слов, на проспект Добролюбова вырулил огромный немецкий коневоз. Расторопные немцы уже погрузили своих лошадей и теперь отвозили их на безопасное расстояние.
– А пожалуй, ты прав! – кивнул Сергею Панама. – Пошли, глянем!..
Лавируя в гудящей толпе, они поспешили к тыловым воротам конюшни, туда, куда в первый день причаливали коневозы.
– Я тут кое-что провентилировала… – вцепившись, чтобы не отстать, в кожаную куртку Антона, на ходу рассказывала Аня. – Бенгт не скрывая говорит, что Сирокко – не его конь… и выступать он на нём даже не собирался… Конь принадлежит его спортивному агенту, Нильхедену… тот, с согласия Бенгта, его в Санкт-Петербург на продажу привёз… Обещал, мол, кому-то… У Бенгта одна Слипонз Фари здесь… помнишь, кобылища рыжая? Ну вот, дома ещё одна есть, но молодая… рановато ей на такие…
– Вот теперь всё понятно… – Панама отреагировал так, словно добытые Аней куцые сведения вправду многое расставили по местам. – Всё правильно…
Мимо пропыхтел несогретым мотором ещё один коневоз. Финский.
Атмосфера вокруг «Юбилейного» царила приподнятая: российского зрителя такой мелочью, как предполагаемая бомба, не прошибёшь. Особенно когда на излёте хмурого дня прекращается кляузный дождь и погода, как говорят в Питере, начинает «шептать». Администрация соревнований тоже оказалась на высоте, не запаниковала и не растерялась: оркестранты в гусарской форме грянули мазурку, и костюмированные пары закружились прямо посреди живописной аллейки, в окружении многочисленной публики. Чуть поодаль загремели почти всамделишными мечами славянские ратоборцы. Ближе к служебному входу стояли нарядно «разодетые» лошади, которые должны были принимать – и, чего доброго, ещё примут! – участие в показательных выступлениях и культурной программе. Возле них – цветастые платки с кистями, синие штаны с лампасами – заливался весёлой, заводной песней казачий хор. Милиция стояла на ступенях дворца, спокойно взирая на импровизированное гуляние.
Возможный взрыв в разговорах почти не упоминался.
Пока Сергей и Антон ждали Аню за спинами оцепления, в служебном проходе возле трибун нос к носу столкнулись два человека – Гуннар Нильхеден и Андрей Поляков. Гуннар спешил на конюшню, Андрей же, наоборот, к выходу.
– Твои постарались?.. – тихо и быстро, ибо времени было в обрез, спросил швед по-английски.
– Нет. Не должно быть. Хотя…
– Вот когда коня надо было сюда привозить! – вырвалось у Нильхедена. – Время для подмены – лучше не придумаешь!.. И всё было бы шито-крыто…
– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – сказал по-русски Андрей. Перевести эту философскую фразу он не надеялся, а потому просто спросил: – Знаешь, что за парень конём-то интересовался? Ты мне его ещё показал…
– Ну? – Швед уже глядел мимо, ему надо было бежать.
– ЕГО ЖОКЕЙ. Из Сайска!
Нильхеден так и прирос к месту:
– By gosh! [54]
– И поэтому я вот что… – Андрей заговорил очень быстро, насколько позволял его английский. – Вам бы под этот шумок вообще отсюда свалить. Назад в Швецию… Уговори своего!.. И повод что надо, и время самое подходящее. От греха-то… Уговоришь?
По проходу, вытесняя толпящихся сотрудников дворца, неспешно, но напористо продвигались несколько омоновцев. Сотрудники себя «посторонними» ни в коем случае не считали, но у милиции мнение было иное. И очень весомое. Поляков глянул через плечо на приближающиеся камуфляжные силуэты.