Если тайком подсунуть в карман пиджака папы презерватив, то мама надолго забудет о ваших школьных проблемах.
– Ты мерзавец! – яростно произнесла семипудовая блондинка в ярко-красном платье и отвесила затрещину своему тринадцатилетнему сыну.
– Вера Сергеевна, – с укоризной сказала я, – мы с вами договорились: никакого рукоприкладства.
– Оставь его, Верушка, – попросил мужчина, сидевший в кресле, – сейчас я провожу Лампу, и спокойно побеседуем с парнем.
– А я что? Я ничего! Просто пошутил, – заныл мальчишка, – нам на уроке говорили: детей бить нельзя. В Америке за это родителей в тюрьму сажают.
Вера Сергеевна схватила сыночка за ухо, с силой сдернула наглеца со стула и потащила вон из комнаты с воплем:
– Мы в России живем! Тут тебе от всех достанется! Сначала я уши оборву, потом отец дурь выбьет, затем бабушка голову открутит. Поганец!
– Думаю, вам нужно вмешаться, – сказала я главе семейства, когда мать с сыном исчезли в коридоре. – Игорь Андреевич, очень прошу вас не применять к Сереже методов физического воздействия.
Хозяин квартиры встал.
– Уважаемая Лампа, огромное вам спасибо. Вы за несколько часов разобрались с проблемой, из-за которой я чуть не потерял семью. Верушка – женщина импульсивная, очень ревнивая, мне трудно описать, какая война у нас разгорелась, когда супруга обнаружила в моем офисном костюме невскрытую упаковку с тем злосчастным презервативом. Три недели ада. Я понимал: пакетик подбросила злая рука, а раз пиджак рабочий, я решил, что постарался кто-то из коллег.
– Вы ведь уходили из дома в костюме и возвращались в нем, – мягко сказала я, – следовало учесть все возможности.
– Я подумать не мог, что Сергей способен устроить такую пакость родителям! – запоздало вскипел Игорь. – Гаденыш!
Мне захотелось сказать главе семьи, что умная жена, прожив с мужем пятнадцать лет, не станет закатывать сцены ревности, она либо посмеется и спросит: «Кто из коллег тебя так любит?», либо сделает вид, что ничего не находила, подойдет к зеркалу, беспристрастно оценит себя, сядет на диету, запишется в спортзал, изменит цвет волос, превратится из бегемотоподобной «майонезной» блондинки в стройную элегантную даму и отобьет мужа у соперницы. Но у Крючковых получилось иначе. Вера орала на супруга почти месяц, довела его до гипертонического криза, обвинила во всех смертных грехах и даже сейчас, убедившись, что злосчастный презерватив отцу подсунул балбес Сережа, злобно косится на Игоря. Вере Сергеевне не помешало бы посоветоваться с психологом. Но я не имею права давать подобные советы. Поэтому вслух произнесла:
– У Сережи большие проблемы в школе, он оставлен на второй год. Вера почти целый месяц с середины мая постоянно ругала сына. Каждое утро, когда он выходил к завтраку, она визжала: «Явился, балбес, урод, кретин! У всех дети как дети, а у меня горе!»
Боюсь, я бы тоже не выдержала такого прессинга и оказала сопротивление. Сережа хотел получить передышку, вот и подумал: пакетик с презервативом в папином кармане – лучший способ перевести стрелки на отца. Сергей нормальный мальчишка. Мне кажется, если ему не хочется учиться, скорее всего, это вина не его, а педагогов.
– Вас проводить до машины? – бесцеремонно перебил меня Игорь.
– Спасибо, лучше идите, спасайте сына, – улыбнулась я и быстро направилась к выходу.
– Теперь всем буду рекламировать «Ноупро», – пообещал Игорь, выпроваживая меня на лестницу.
Я вызвала лифт и поехала на первый этаж. «Ноупро» – это сокращение от «ноу проблем», что в переводе на русский означает «нет проблем». Фирма занимается улаживанием самых разных деликатных ситуаций. К сожалению, не все дела быстро решаются, с проблемой Игоря я разбиралась со вчерашнего вечера и почти сразу поняла, кто автор затеи.
Я села в машину, позвонила и сказала:
– Ваня, полный порядок. Клиент доволен, хочу устроить себе передышку, поеду попью кофе.
– Отлично, – ответил начальник, – если ты понадобишься, я звякну.
Я медленно покатила по дороге, выискивая какое-нибудь уютное заведение с капучино и пирожными.
Наверное, следует объяснить, как я, Лампа Романова, очутилась на службе в упомянутом «Ноупро».
Родителям, которые с двух лет приковывают своего несчастного ребенка к музыкальному инструменту в надежде вырастить гения, а потом сидеть в концертном зале и гордо посматривать на тех, чьи дети скромные врачи и инженеры, следует помнить, что из миллиона бедняг, играющих гаммы, получается всего один Денис Мацуев. Что происходит с остальными? Хорошо, если их мамы вовремя понимают: Моцарта из дитяти не выросло. Такие подавляют свои амбиции и позволяют отпрыску выбрать профессию исходя из его собственных желаний. Но со мной, увы, получилось иначе [1] . Мамочка, оперная певица, мечтала видеть меня на сцене, но Господь не отсыпал ее дочери таланта, не дал ей ни усидчивости, ни целеустремленности. Консерваторию я окончила, чтобы угодить любимой матушке, некоторое время просидела в оркестре, тоскливо нащипывая арфу, вышла замуж, а потом, потеряв статус семейной дамы, попыталась найти себя. Если честно, то больше всего мне по душе работа сыщика, но соответствующего образования я не получила. И хотя у меня есть талант к расследованиям, бывшую арфистку не спешили взять в «Пинкертон» [2] . Зато меня постоянно приглашает в штат своей фирмы второй муж. У Макса детективное агентство, но я не хочу работать у супруга, неизбежно начнутся конфликты, я лишь изредка соглашаюсь ему помогать.
Несколько месяцев назад моя жизнь резко изменилась. И, как водится, неожиданно. Я сидела в кафе при большом торговом центре. Столики были все заняты, поэтому, когда ко мне приблизился мужчина с подносом и вежливо сказал: «Извините за бестактность, но больше приземлиться негде», я вежливо ответила: «Конечно, устраивайтесь».
Незнакомец сел и мигом представился:
– Меня зовут Виктор.
Я решила, что он это сделал из элементарной вежливости, и назвалась:
– Лампа.
Далее последовала вполне ожидаемая стандартная реакция:
– Да ну? А как вас зовут по паспорту?
Через пять минут я пожалела, что разрешила этому человеку подсесть за мой столик. Виктор стал откровенно приставать ко мне, использовав весь набор тупых шуток, начиная с фразы: «Лампа, а вашей матери случайно зять не нужен?»
Я рассердилась:
– К сожалению, моя мама давно скончалась.