— Школу ты, конечно, не посещаешь? — спросила я у нее.
Девчонка расхохоталась.
— Степашка! Маргаритка ты наивная! Неужели купилась на Юлечку-крохотулечку? Мне двадцать четыре года.
Я лишь выдавила короткое:
— Вау!
Юлечка встала, распахнула халат и начала вертеться перед большим зеркалом, тараторя:
— На каждую клубничку найдется свой червяк. Я тощая, ни груди, ни попы. На диете не сижу, ем, как гусеница, да, видно, от предков-алконавтов секс-бомба не родится. Зато у меня хорошая кожа, ни прыщей, ни пятен, никаких шрамов, и татушек я не делала. Росточком не вышла, но ни в какой ситуации не растеряюсь. Минимум косметики, трогательные хвостики, одежда как у подростка, сленг соответствующий — и получите кошечку-лапочку. Знаешь, как я рыдала, когда Геннадий Петрович меня вчера «девственности» лишил?
Юлечка искривила губы, наморщила носик, слегка сгорбилась, села на кровать, опустила голову, обхватила плечи руками и зашмыгала носом. Не успела я ее утешить, как девушка вздернула подбородок и зашептала:
— Дяденька! Не трогайте меня! Я еще маленькая! Боюсь-боюсь-боюсь!
Огромные, похожие на капли росы слезы покатились по румяным, по-девчачьи пухлым щекам.
— Дяденька! Мне будет больно, — лепетала Юля.
Я стукнула кулаком по подлокотнику.
— Прекрати!
Юля живо вытерла лицо.
— Ну как?
— Впечатляюще, — кивнула я, — по тебе сцена плачет.
— Правильно, — обрадовалась нахалка, — через годик я поступлю в театральное училище. У меня все по плану. Сначала покупаю квартиру в Москве, потом устраиваюсь в вуз, на платное отделение. И прости-прощай специалист по организации досуга, дальше потечет иная жизнь. Сколько ты хочешь за молчание? С собой у меня денег нет, но не сомневайся, не обману. Встретимся в городе, отдам. Двести евро пойдет? Соглашайся, нормальная сумма за ничегонеделание.
— Не надо, — отмела я любезное предложение, — изображай из себя и дальше нимфетку, не стесняйся.
— Ты клевая, — обрадовалась Юля, — но подумай. Если захочешь, бабок отстегну.
— Ты не видела ничего странного в коридоре? — решила я сменить тему. — Ночью или рано утром?
— Спала крепче камня, — ответила Юлечка. — А что?
— Ничего, — отмахнулась я, — ерунда. У нас тут, похоже, завелись мыши, носятся, шуршат.
— Приведите кошку, — посоветовала Юля.
— Хорошая идея, — кивнула я и пошла к двери.
— Эй, Степашка, — окликнула меня она.
Я обернулась.
— У тебя рожа опухла и красная, — сказала «школьница», — как у вареного рака.
— А у тебя щеки словно кирпичом натерли, — не осталась я в долгу.
— Не, правда, — захихикала Юля, — глянь в зеркало.
Я подошла к стенному шкафу и ойкнула. Губы мои напоминают уже не сосиски, а сардельки, лоб словно комарами искусан.
— Блин! — протянула, подходя к зеркалу, Юлечка. — У меня всегда хороший цвет лица, а сейчас как из бани. Похоже на аллергию. У вас тут есть аптечка?
— Естественно, — успокоила я «малолетку», — странно, что кожная реакция случилась одновременно у нас двоих.
— Сожрали что-то, — ответила Юлия, — надо таблетку выпить. Дашь мне?
— Конечно, — пообещала я, шагнула к двери и не сдержала любопытства: — Геннадий Петрович знает, сколько тебе на самом деле лет?
Юлечка потупила взор.
— Нет! Думает, я малипуська! Прикол!
— Прикол, — повторила я, — супермегаприкол. Добрый доктор Айболит — отвязный педофил, которому подсунули вполне взрослого «специалиста по организации досуга».
— Ухохочешься, — кивнула Юля. — Наша фирма против закона не прет.
— Считаешь правильным ему потакать? — возмутилась я.
— Папуля хочет дочурку, и он ее получает, — не увидела в ситуации ничего плохого Юля. — Это как кефир в магазине купить.
— Ужасно гадко! — не выдержала я.
Юлечка отступила на шаг назад.
— А вы с бабкой что, лучше?
— Мы другое дело! — возразила я. — Устраиваем невинные спектакли, пугаем народ. Но он сюда и едет за испугом. У нас все по-честному.
— А к нам приходят за любовью и получают ее, — отрубила Юля. — Знаешь, мы спасаем детей, в смысле, настоящих, маленьких.
— Каким образом? — фыркнула я. — Отчисляете процент от прибыли приюту? Покупаете сиротам конфеты и жвачку? Очень благородно.
Юля уперла руки в бока.
— Геннадий Петрович хотел школьницу — и получил ее. Если бы меня не было, думаешь, Комаров забыл бы о своем желании спать с дочуркой? Да никогда! Украл бы настоящего ребенка и замучил до смерти. Комаров такой: чем сильнее сопротивляешься, громче орешь, тем больше он тебя хочет. Мне по барабану, кого изображать, и деньги нужны. Комаров в экстазе, обычные дети вне опасности. Кому плохо?
Гонг к обеду застал меня на пути в библиотеку. Там в одном из ящиков Белка хранит таблетки. Вам такое место для аптечки кажется странным? Тогда угадайте, где бабуля держит иголки с нитками! Ладно, и не пытайтесь, все равно никому не придет в голову, что швейные принадлежности лежат в жестяной коробке с надписью «Корм для попугаев», и стоит она на батарее в ванной комнате первого этажа. Белка профи по части абсурдных поступков, и бороться с ней — все равно что учить рыбу пользоваться зонтиком. Сколько ни суй его карпу в плавники, ничего не получится. Я несколько раз перетаскивала лекарства в прохладную кладовку за кухней, а нитки-иголки перемещала в комод, который стоит в гостиной, но проходило два-три, максимум четыре дня, и статус-кво восстанавливался. Пилюли возвращались в библиотеку, а швейные принадлежности оказывались все в той же коробке, на батарее. У Белки собственные представления о порядке, и она в принципе по-своему аккуратна.
Я приблизилась к цели и услышала снизу сначала «бум», а потом вопль Олеси:
— Обед! Еда на столе.
Из глубин полутемного помещения донеслось оглушительное «апчхи». Жизнь в «Кошмаре» приучила ко всяческим неожиданностям. Громко чихающий манекен не должен был меня напугать, но я почему-то взвизгнула.
— Простите, — раздалось из-за шкафов, — не хотел причинить вам неудобство.
Я сделала несколько шагов в сторону, обогнула длинный стеллаж, заставленный книгами, и увидела в кресле Геннадия Петровича, который держал в руках толстый том. Мне совершенно не хотелось беседовать с сексуально озабоченным «папочкой», но обещание молчать, данное Юле, сдерживало желание стукнуть доктора по башке газетницей. Я собрала в кулак все умение притворяться и вполне мирно сказала: