— Кормон определяется при токсикологическом исследовании, — кивнул Ваня, — умная Анна забыла о криминалистах.
— Идеальных преступлений не бывает, — протянула я. — Или Пряникова решила, что участковый из Караваевки и врачи из областной клиники удовлетворятся нашим рассказом про аллергию и не станут вскрывать тело?
— Могло прокатить, — скривился Ваня.
— Но не прокатило, — обрадовалась я, — не повезло Ане.
— Ты тоже была на пути к разгадке, — деликатно отметил Иван.
— Я ничего не знала про кормон, — вздохнула я. — Решила бы, что чашки испортил компот из «пижамы». Нам надо тихо пересидеть непогоду. Знаешь, я не могу понять одну вещь. Антон сказал, что девушка вышла из кладовой.
— Да, — кивнул Ваня.
— Но как она туда попала?
— Просто зашла из коридора, — выдвинул самую простую версию студент.
— Зачем девушка приехала в «Кошмар»? Кто она? — зачастила я. — Еще Антон говорил: убийца ждал в коридоре, а она появилась из кладовки. Что-то тут не так! Хотя…
Я замерла с открытым ртом.
Ваня пихнул меня в бок.
— Эй, очнись.
Я потрясла головой.
— Слушай, если взглянуть на ситуацию под другим углом, то она станет иной.
— Глубокая философская мысль, — абсолютно серьезно согласился Иван, — развивай ее дальше.
— Кладовая маленькая, — забормотала я, — сидеть и уж тем более спать там нельзя. Есть еще соображение. Я давно удивляюсь: зачем туда проложили отдельный коридор? Нелогично. Вот проход к галерее, ведущей в бутафорский цех, объясним. А к кладовке? Глупость какая.
Иван издал смешок.
— В «Кошмаре» все нелогично!
— Нет, — не согласилась я, — все эти ниши, потайные двери помогают развлекать постояльцев.
— Аптечка в библиотеке? Нитки с иголками в коробке, которая стоит на батарее в туалете? — начал загибать пальцы Ваня.
— Ладно, есть недоработки, — сдалась я, — но они связаны с нашей безалаберностью. А коридор? Переделывать помещение Белке помогали Сергей Петрович Ханков и группа бутафоров-декораторов. Ханков был очень рукастый и дружил с головой. Бабуля до сих пор иногда восклицает: «Спасибо Сергею!» Так зачем коридор к кладовке?
— Успокойся, — попросил Ваня, — просто прими это как данность. Все.
— Нет, — топнула я, — давай думать не как люди, а как…
— Тигры, — перебил меня Ваня.
Я стукнула парня по спине.
— Замолчи. Считается, если человек выходит из кладовки, то он ранее туда зашел. Так?
Иван молчал, мне пришлось дернуть его за пуловер и повторить:
— Так?
Ваня округлил глаза.
— Конечно, конечно, не нервничай.
— Если девушка не входила в кладовку, она оттуда не вышла бы, — продолжила я.
Студент опять кивнул.
— Конечно, конечно, не нервничай.
— Перестань вести себя со мной как с психически больной, — возмутилась я.
Иван потер затылок.
— А ты не идиотничай. Невозможно покинуть помещение, если ты в него не входил.
— А вот и нет! — подпрыгнула я. — Она выходила из кладовки, но не входила в нее!
— М-м-м, — простонал парень, — красиво звучит. Правда, в психоневрологическом диспансере я слышал от одного больного более оригинальную фразу: «Дайте мне стакан красного лимонного сока, выжмите его из зеленого яблока».
— Ты мыслишь стандартно, а я подошла к ситуации креативно, — похвасталась я. — Думай, Ваня. Убийца, по словам Антона, ждал жертву в коридоре. Почему он не убил девушку раньше? Зачем впустил ее в каморку? А?
— Не знаю, — ответил Иван.
— Киллер подстерегал жертву, — торжественно заявила я, — знал, что она выскочит из кладовки. В каморку есть тайный ход не со стороны коридора. Мы с Белкой ничего не знали, а Сергей Петрович Ханков, с большой долей вероятности, был в курсе. Коридорчик и кладовка его идея. Так говорила Белка.
— Зачем ему тайный ход? — усомнился Ваня.
— Понятия не имею! — воскликнула я. — Но сейчас вспомнила, как стояла около тела девушки и вдруг услышала за стеной кладовки скрип. Ваня!
— А! — подскочил студент. — Фу, напугала! Не кричи!
— Там кто-то еще был, — зашептала я, — только он не вышел, услышал наши голоса и затаился. Побежали!
— Куда? — напрягся Иван.
Я пожала плечами.
— Естественно, в кладовку, поищем вход в пещеру Али-Бабы.
— Ночью? — зевнул студент.
— Самое время, — не сдалась я, — днем не получится, кто-нибудь непременно нас заметит и пристанет с вопросами. Если боишься, сразу признайся, я одна справлюсь.
— Кто трусит? — возмутился Иван. — Просто меня в сон клонит.
— Успеешь выспаться! Шагай вперед, — велела я.
Около получаса мы, тихие, словно умудренные опытом тараканы, ощупывали полки, стены, пол, дверь. В конце концов Ваня нажал указательным пальцем на один сучок и ойкнул. Часть задней стены кладовки отъехала влево, обнажился узкий проход. Меня охватило ликование.
— Я права!
— Эй, стой! — зашептал Иван, — куда намылилась?
— Посмотрю, куда ведет галерея, — ответила я, — возьми с полки фонарь и посвети… Вот странно!
Ваня вздрогнул.
— Что не так?
— Здесь всегда были два фонаря с аккумуляторами, — пробормотала я, — а сейчас только один. О! Лестница! Крутая!
— Не упади, — испугался Иван, — давай я первым полезу!
Но я уже поставила ногу на ребристый железный прут, исполняющий роль ступеньки.
Мы молча полезли вниз. Ивану следовало остаться в кладовке и светить на ступеньки, но он кинулся за мной. Фонарь он повесил себе на шею, я в полутьме нашаривала ступеньки ногой и в конце концов взвизгнула.
— Что там? — спросил Ваня.
— Наступила на что-то мягкое, — прошептала я, — вроде крыса. Ай! Боюсь!
— Грызун мертвый? — деловито уточнил Ваня.
— Не знаю, — чуть не заплакала я.
— Ты на нем стоишь?
— Да!
— И он не вырывается? — спросил Иван.
— Нет! — проканючила я.
— Значит, сдох! — резюмировал он. — А ты достигла земли. Отходи в сторону.
— Страшно, — пролепетала я.
— Степашка, ты же не боишься мышей, — укорил меня Ваня.
— Не смей обзываться! — разозлилась я. — Да, не боюсь! Живых! А дохлые меня пугают!