— Так, смертный, — строго обернулся я, — во-первых, это не иллюзия. Во-вторых, заткнись. В-третьих, меньше вопросов — дольше жизнь, здешние обитатели вечно голодны. Так что держитесь рядом, шаг вправо, шаг влево — и я за вас уже не отвечаю. Ясно?
Вороваев нервно сглотнул.
— Начнём с самых популярных мест, отмеченных в любом туристическом буклете, — геенна огненная, адские муки, встреча с чёртом, вопли грешников, ну и сувенирчики на память. Последние за счёт приглашающей стороны.
Ну а дальше всё пошло по стандартной программе. Я притащил сладкую парочку на бетонный парапет, опоясывающий пляшущее пламя геенны. В неугасимых огнях беззвучно кричали миллионы людей, пасть этой самой печи никогда не закрывалась и пополнялась ежедневно. Ревущее пламя и нестерпимый жар произвели на моих гостей очень сильное впечатление, хоть они и храбрились изо всех сил, а щуплый очкарик даже попробовал сунуть в геенну руку. Я с трудом успел за химок выдернуть его обратно, пока экспериментатора не затянуло в пылающую бездну…
— Впечатляет? — уточнил я. — Теперь заглянем вон в ту пещеру, похожую на раскрытую пасть льва. Там проходят терзания и муки, зрелище не очень приятное, но вы ведь всё равно считаете, что это гипноз и сон. Так что вперёд!
Атеисты, крепко держась за ручки, как перепуганные дети, послушно пошли за мной, боясь оглядываться, и только вздрагивали, когда наступали в лужицы крови или из-под земли раздавался какой-нибудь особенно душераздирающий вопль заживо замурованного грешника. У нас человек жив, пока жива его душа, а душа, замурованная в спрессованном пепле Ада, обречена на такие неописуемые муки, каких я не пожелал бы даже собственной тёще…
— Вход свободный, — хищно улыбнулся я, подталкивая экскурсантов вперёд.
Они едва ли не кубарем влетели в освещённую зелёным пламенем пещеру, где полностью теряющиеся во тьме своды были собраны из человеческих костей. Причём наши архитекторы традиционно брали лишь черепа со следами насильственной смерти — пробитые пулей, рубленные топором или саблей и всё такое. Под ногами золотой песок, мгновенно впитывающий кровь и обновляющийся мелкими бесами каждые тринадцать минут. По периметру пещеры большие глиняные чаны, пронумерованные и подписанные, где кровь, внутренности, плоть, кожа, кости и прочее…
Запах скотобойни, жужжащие жирные мухи, почти не прекращающийся нечеловеческий вой грешников, раздираемых ржавыми крючьями и разделываемых на грязных плахах ножами толстыми бесами специальной квалификации. Как мастерa своего дела они вне конкуренции, лентяев и тунеядцев в Пекле не держат, рабочих мест всегда мало, кризис коснулся всех. Во внеслужебное время эти толстяки в окровавленных фартуках — милейшие парни, но пиво с ними лучше не пить, после третьей начинают плакаться, вспоминать глаза и крики жертв, имена несчастных, проклинать свою работу, подводя к тому, что им очень-очень-очень плохо, а потому за их пиво заплатишь ты.
— Давно не виделись, Абифасдон, — издалека окликнул меня главный мясник. — Что, привёл партию на жаркое? Тебе просто разделать или на суповой набор и фарш?
— Это туристы, — улыбнулся я, подхватывая Вороваева — его толкнул уборщик-бес с окровавленной лопатой, и несчастный забыл, как разговаривают. Напрочь. Такое бывает. Но я добивался не этого эффекта, мне ребят надо вернуть Альберту в ценности и сохранности, иначе убьёт… — Водка есть? — спросил я у старшего.
Тот понятливо кивнул на большую ржавую канистру у бочки с надписью «Кровь». Я плеснул в обгрызенную медную кружку на цепочке граммов триста спирта и заставил книготорговца выпить. Он жадно вылакал всё до капли, и на мгновение его взгляд приобрёл даже осмысленное выражение, а потом вновь угас… Так, этот готов. Оставался Серёжа Кшиштов.
— Ну что, заглянем к сковородам и на сегодня всё. Или продолжим иллюзию, а?
Очкарик неожиданно издал длинный вопль и бросился удирать. Хорошо я сцапал его на выходе, одного, без меня, паренька сожрали бы в Пекле за полторы минуты. Так что дальнейший поход они уже проделывали не своими ногами. Одного я нёс, перекинув через руку, как тряпичную куклу, а другого на весу держа за шиворот, пока он вырывался, плакал и беспомощно сучил ногами.
Я показал им раскалённые сковороды, которые грешники вылизывали языками, не имея возможности даже кричать от немыслимой боли. Потом мы быстренько прошли через галерею самоубийц, задыхающихся от тоски и утопающих в собственных слезах, которые жгли их словно серная кислота. Мельком, чисто для галочки, отметились в распилочной прелюбодеев. Забежали к кипящим котлам с вываренными до полной прозрачности человеческими костями, убедились, что новые партии эстетов и лжецов поступают туда всё так же регулярно, и, глотнув бульону, я развернулся к выходу.
Декаданс, как метод объединения мук физических и моральных, не так давно вошёл в моду, но уже более тысячи лет вполне эффективен. И людям нравится разнообразие, и мы тоже довольны, ведь человек сам, добровольно обрекает себя на двойные терзания, даже не понимая, что делает. Вот в любимое мною отделение сдирания кожи с должников по договору мы уже не зашли. То есть я-то мог ещё хоть год так гулять, а мои бедные атеисты совсем сдулись. Их уже не раз стошнило, вычистило по обоим направлениям — и сверху и снизу, парни схлопотали такую слоновью дозу впечатлений, что хватит до могилы, и хоть я не заглядывал в их будущее на предмет срока жизни, но, длинна она или коротка, — зуб даю, её остаток они проживут уже иначе! С другими мыслями, ориентирами и нравственными ценностями. В сотовом телефоне попискивали уже две эсэмэски от Альберта. Волнуется за своих случайных знакомых, понятное дело…
— Всё, ребята, всё. Экскурсия окончена, домой, — сказал я неизвестно кому, ибо оба моих гостя были не в том физическом состоянии, чтобы отвечать или хотя бы кивать.
Мы взмыли вверх ракетой вертикального взлёта, они зажмурили глаза и открыли их в той же кофейне. Белая шапка пены с капучино моего друга даже не успела осесть. Заботливый ангел ободряюще похлопал по щекам и того и другого.
Кшиштов и Вороваев словно бы проснулись, заулыбались, хихикнули, пожали мне руку, благодаря за чудесную иллюзию, позволившую им лишний раз вспомнить смешные ужастики, которыми священники запугивают народ. Сказали, что мне надо работать за границей, давать частные сеансы гипноза и хорошо бы нам ещё раз встретиться уже на тему кошмаров какого-нибудь древнегреческого Аида. Я не возражал. Но телефонов они не оставили и ушли быстро, не оборачиваясь, пока полностью не перешли на бег…
— Ты доволен? — Я махнул рукой официантке, намекая на новый кофе, и вопросительно подмигнул Альберту. Он всё ещё смотрел сквозь окно вслед убегающим атеистам.
— Они оба седые, — с чуть заметной укоризной попенял белый ангел, — но, наверное, иной возможности не было?
— Увы, — подтвердил я. — Люди меняются с каждым веком, до их совести всё труднее достучаться. И знаешь, парадокс, но на все эти традиционные игры с неугасимыми огнями и зазубренными вилами круче ведутся именно упёртые интеллигенты времён ещё старой школы научного атеизма.