— А кого бы ты хотела, кошка озабоченная? — рыкнул я, нехотя принимая человеческий образ. — Что было прописано в договоре, то тебе и дали. Претензии не принимаются. И нечего на меня так смотреть, шалава…
— О да! Да-а! Назови меня так ещё! — Грешница бросилась мне на грудь со всем пылом давно неудовлетворённой женщины, одновременно пытаясь выпрыгнуть из своего длиннополого халата. Её руки без разрешения полезли ко мне в штаны.
От неожиданности я не удержал равновесия, рухнув вместе с пуфиком, а она, прижав меня коленом к ковру, продолжала срывать с себя детали одежды…
— Бери меня, терзай, мучай, заставь рычать меня от сладчайшей боли! Будь со мной жестоким животным, ненасытным маньяком, грубым насильником, пьяным быдлом, развратным скотом! Я твоя шлюха, мразь, тварь, кто угодно… О, будь со мной грязен! Я всё, всё, всё тебе подпишу!
— Ну… если так, то…
Договорить мне всё равно не дали, дамочка слишком изголодалась. Я едва успел сделать на сотовый несколько определённо откровенных фото для Азриэллы. Такие вещи её радуют, у нас, демонов, супружеская измена почти как подарок на день рождения… Две измены. Нет, три. Ого, а дама настроена продолжать…
В общем, я забрал популярную певицу примерно через час, мокрую и счастливую, она была полна готовности продолжать ещё хоть весь день, но у меня есть своя работа и семейные обязанности. Пришлось пообещать, что в Пекле ею займутся десятки демонов-мачо, ещё более массивных и горячих, чем я. Женщина даже не стала одеваться — и правильно, зачем?
А в результате попыталась полезть на моего шефа прямо в конторе, эту психическую пришлось связать, прежде чем класть на сковородку…
P.S.
— Ну чего ты плачешь? Что я не так сделал?! Тебе же всегда нравились такие фото, у нас их целый альбом, не считая картин и наскальных рисунков эпохи палеолита… — виновато оправдывался я, гладя по голове ревущую жену.
— Не знаю-ю… Мне плохо-о… убери её, вычисти эту гадость из своего телефона-а…
— Пожалуйста, вот, уже убрал, всё, ничего нет, только не плачь!
— Не могу-у… мне… мне, как женщине, знаешь как обидно?!
— Но ты не женщина, ты демонесса! — В отчаянии я уже сам чуть не плакал. — У нас любой секс с человеком это вообще ничто! Фикция! Пустышка! С равным успехом ты могла бы приревновать меня к магазину женского белья!
— Не делай так больше…
— Не буду.
— Я люблю тебя. — Она положила мою когтистую руку на своё чешуйчатое пузо. — Чувствуешь, малыш тоже недоволен.
— Толкается… — улыбнулся я, обнимая супругу. Азриэлла медленно успокаивалась.
Похоже, мы с ней начинаем слишком многое перенимать от обычных людей. Хорошо ли это? Не знаю. Зато с уверенностью могу сказать, что больше не обижу её. Мне будет стыдно перед ребёнком…
— Прошу прощения, вы Абифасдон?
Я поднял мутный взгляд, нехотя оглядел подошедшего ко мне человека и кивнул. Альберт задерживался то ли в пробке, то ли на очередных разборках. Если он и на спасение грешника прилетает с таким же офигительным опозданием, как сегодня на встречу в кафе, то я бы давно уволил такого сотрудника. Тоже мне, блин, ангел быстрого реагирования… Слепая галапагосская черепаха с перьями, вот он кто, а не ангел! Видали мы таких ангелов…
— Вы не возражаете, если я присяду? — Настырный тип опустился плоским задом программиста на краешек стула и уставился на меня, поправляя очки.
Я пожал плечами — да пусть сидит, мне-то что? С третьего раза мне удалось исхитриться достаточно громко щёлкнуть пальцами, и официантка, неодобрительно поджав губки, принесла мне двенадцатый коньяк. Очередные пятьдесят граммов. Или тринадцатый. Но, может, даже четырнадцатый, разницы нет, что я, считать буду? Да хоть шестнадцатый…
— Я от Константина Петровича, — доверительным шёпотом доложил мой собеседник.
Хотя какой, к-богу-душу-в-рай, собеседник, раз я с ним не беседую?! Это он припёрся и лезет за стол, куда его не приглашали. Да, я не оговорился, если ему разрешили здесь сесть, это ещё отнюдь не значит, что ему тут рады! Я, между прочим, жду своего друга, я не одинок, а вдруг Альберту не понравится, что в его отсутствие ко мне подсаживаются всякие такие разные? Ладно, вру, он у меня не ревнив…
— Вы помните Костю? Ну у него ещё зуб вставной и удивительный дар привлечения повышенного внимания слабого пола. Он рассказал мне о вас и намекнул, где вас можно найти. Я хожу сюда уже почти месяц, и наконец мне улыбнулась удача!
Я ещё раз тупо кивнул и тоже ему улыбнулся, во всю пасть, от всего сердца, чтоб не слишком радовался. Константину Петровичу в ближайшее время предстоит короткий переезд на новое место «жительства». Ну, может быть, условия в котле с грешными душами покажутся ему несколько отличными от тех, к которым он попривык тут, да и «внимание слабого пола» будет заменено на внимание бесов с вилами. Не столь эмоциональное, но тоже пристальное. Так чего тебе от меня-то надо, крыса кабинетная? Коньяка не дам.
— Если позволите, перейду сразу к делу. Видите ли, я учёный. Довольно крупный. Нет, не так… Вы могли читать мои статьи по нанотехнологиям и развитию комплексного подхода к разработкам… Простите, я волнуюсь. То есть уверен, что вы не читали, это всё-таки узкоспециализированная литература, и сами статьи написаны на английском. Я опять не о том, но тем не менее…
Чего?! Да чтоб он знал, я, как любой даже самый захудалый демон, при желании говорю, пишу и читаю на всех языках мира! Включая мёртвые, искусственные, азбуку Морзе и грамоту для слепых, тоже мне искусство… Но где этот Альберт шляется, в конце-то концов?! У меня нет ни малейшего желания сидеть тут неизвестно с кем и напиваться в одиночку. А вот приходится же… Чисто из вежливости я выгнул бровь и прищёлкнул языком, с трудом изображая самый искренний интерес. Умник принял это за чистую монету и пылко кинулся продолжать:
— Я хотел бы войти в ваш коллектив. Получить рабочее место и быть полезным членом вашего, если можно так выразиться, общества. Поверьте, я хороший специалист, знаю своё место, умею работать и буду полезен. Вы не пожалеете, что дали мне шанс!
Вот о чём мужик щебечет, на что нарывается, ума не приложу… Какой ещё шанс? Никакого шанса мы никому не даём, наоборот, только забираем. Сама структура Пекла как такового подразумевает обман, ложь, заведомое невыполнение обязательств и всенепременное кидалово клиента. Тот же договор о «продаже души» — лажа бесстыжая! Душа дарована человеку Богом, добровольно продать её Дьяволу в принципе можно, но опять-таки с волеизъявления всё того же Господа. Ибо если Всевышний всерьёз пожелает забрать душу грешника из геенны огненной, так кто ему помешает — бесы, буква договора, сам Сатанаил?! Да не смешите, не смешно… Поэтому мы в своей работе берём на понт, играя на чисто человеческих слабостях.
— Ох, похоже, от этих мыслей я начинаю трезветь, — притормозил я, невольно включаясь в разговор.