– Снимай штаны!.. – садистски зарычал Кефирыч и пнул ногой первую жертву. Истерический скулёж и невнятные мольбы перешли в стадию потери человеческого облика. Когда выяснилось, что вместо кастрации предстоит всего лишь выпороть друг дружку – парни заголились чуть ли не с радостью.
Они хлестали один другого с такой палаческой страстью, которой никогда не добились бы от себя ни Кефирыч, ни Саша, ни Катя, ни самые решительные из числа симагинских огородников. Смогут ли они вообще смотреть друг на друга, когда к ним вернётся способность более-менее трезво соображать, а задницы, в кровь изодранные поясными ремнями, перестанут саднить? Не говоря уж про то, чтобы опять на что-нибудь решиться втроем?..
В эту осень больше не тронули ни одну дачу.
Супруг Леночке Меньшовой достался по блату. Её первый засранец-муж удрал из семьи, когда тяжело заболела маленькая Танюшка. Странно и горько было теперь вспоминать, как романтично всё начиналось. Восемьдесят первый год, второй курс, байдарки, палатки… гитара у лесного костра… А через несколько лет, когда свалилось несчастье – тяжёлое осложнение после гриппа у младшей дочурки, вызвавшее остиомиелит, – и потребовалось превозмогать его день за днём, день за днём…
Конечно, внешне всё было обставлено более чем достойно. О позорном бегстве от общих проблем и маленького страдающего существа не возникало и речи. Гена просто встретил другую (естественно, не обременённую больными детьми). И, как человек глубоко порядочный, не счёл возможным тянуть «одиночество вдвоём» и притворяться любящим мужем.
После развода он какое-то время даже выплачивал алименты. А потом началось всеобщее обнищание; алименты достигли смехотворных размеров и наконец заглохли совсем.
Призывать бывшего мужа к ответу у Лены уже не было сил…
Хорошо хоть, он не стал с ней судиться из-за однокомнатной в панельной пятиэтажке на Новоизмайловском. В той самой пятиэтажке, которую некогда стягивали металлической полосой, чтобы не развалилась. Ленина мама приезжала помочь с детьми и звала поменяться на Новгород, в родные места, но Лена не решалась. В Питере хорошие врачи были всё-таки ближе.
В общем, молодая женщина сосредоточилась на дочерях и уже думать забыла про какое-то там личное счастье. Вернее, поняла, что оно, это личное счастье, водится только в финалах женских романов. А в обычной жизни встретить его не легче, чем летающую тарелку, полную марсиан…
И вот тут-то в её жизнь и въехал на сером «БМВ» самый настоящий сказочный принц.
Однажды пасмурным вечером, когда она с необъятными сумками (получила из химчистки своё пальто и два детских, для зонта рук уже не было) пробиралась по лужам домой, рядом мягко притормозил роскошный автомобиль. Из иномарки выглянул симпатичный мужчина и предложил подвезти.
Сначала она испуганно отказалась. Потом… села в машину.
Красивый молодой человек довёз её до самого дома и рыцарски помог дотащить сумки. Познакомился с дочками. Подержал на коленях Танюшку… Через месяц девочке уже делали операцию немецкие доктора. Ещё через полгода её мама вышла замуж во второй раз.
На работе у Леночки было полно знакомых, не блиставших особым достатком и потому охочих до анекдотов о «новых русских». Современный российский буржуин представал в этих анекдотах тупым дебилом с единственной извилиной по форме долларового значка. Когда обнаружилось, что Ленка Авдеева вот-вот заделается миллионершей, интеллигентское презрение мигом сменилось нескрываемой завистью. Отдел, в котором она дорабатывала перед увольнением последние дни, загудел как растревоженный улей. Только и разговоров было, что о числе комнат в миллионерских хоромах, о ценах на шубы из натурального меха и о том, на лимузине какой марки она будет теперь ездить по магазинам. «Бутик… – с придыханием, точно пробуя на вкус, выговаривали сослуживицы. – Супермаркет… Коттедж… Европейская планировка…»
«Да вы что! – возмущённо отпиралась Леночка. – Я же у него дома была. Он очень скромно живёт, в двухкомнатной на Гражданке…»
За два месяца до свадьбы крыть стало нечем. Антон, как всегда ничего не объясняя, привёз её с обеими дочками к нарядному старому дому возле метро «Горьковская». Они поднялись в лифте на верхний этаж, и он по-прежнему молча распахнул перед ними двери в только что купленную квартиру. Вернее, две бывшие отдельные – и не маленькие – квартиры, соединённые вместе. Там не было абсолютно ничего, кроме голых ободранных стен. Но из окон открывалась потрясающая панорама Петропавловки, Невы, Стрелки и всего прочего, от чего ахает и всегда будет ахать остальной мир.
Леночка ахнула тоже. «Мама, – робко спросила старшенькая, Анютка, – мы что, в самом деле будем теперь здесь жить?..» Девочке, выросшей с видом на помойку, трудно было поверить, что такое чудо возможно. Лена беспомощно оглянулась на Антона, и тот молча кивнул. Кудрявая Танюшка сидела у него на руках, доверчиво обнимая за шею. Накануне она поинтересовалась, можно ли называть его папой.
Лена едва не разревелась, глядя на этих двоих, но тут её отвлекли: рядом возник молодой человек с большим блокнотом. Он назвался дизайнером и приготовился выслушивать её пожелания по оформлению интерьеров. Лена немало посмешила его, начав растерянно озираться: «Да я не знаю даже, где тут кухня находится…»
Теперь она была миллионершей со стажем, и личное счастье присутствовало не только в финалах женских романов. Сперва её немного смущали охранники, постоянно торчавшие в доме. Потом познакомилась: суровые богатыри при ближайшем рассмотрении оказались милыми и трогательными ребятами, любителями мороженого и мультфильмов. По странному капризу судьбы они были сплошь детдомовцы – как и Антон, которого они нет-нет да величали командиром. Парни по достоинству оценили домашнее тепло, в которое Лена их допустила. Встречали из школы Анютку, по-мужски помогали в хозяйстве (домработницу Лена так и не завела, хотя Антон предлагал), возились с девчонками, показывали им в спортивной комнате какие-то упражнения…
А потом она снова встретила Гену.
По выходным Антон никогда не занимался делами, полностью отживая это время семье. Была солнечная весенняя суббота, и они все вместе возвращались из Зоопарка, куда начитавшиеся книжек дочки водили их созерцать волка. Они уже миновали любимый магазин где продавались всевозможные причиндалы для верховой езды и висели объявления о жеребятах, и тут-то Лену окликнули по имени. Она обернулась…
– Сколько лет, сколько зим, – нерешительно улыбаясь, сказал бывший муж.
– Ну, здравствуй, – тоже слегка запинаясь выговорила она.
У неё блестело на пальце обручальное кольцо, и Гена оценивающе посмотрел на Антона:
– С супругом не познакомишь?
Лена представила их друг другу. Антон молча кивнул игнорируя протянутую ладонь. Анечка и Танюшка тоже молчали, во все глаза глядя на отца, ставшего чужим дядькой. Лена в своё время не стала забивать им головы красивыми сказками, объяснив всё как было: папа нас бросил. Не захотел с нами жить.