Орас услышал ее. Он вдруг отошел от дивана и приблизился к Джулиану. Его лицо, обыкновенно румяное, было бледно от сдерживаемой ярости.
— Уведите отсюда эту тварь, — сказал он, — сию минуту! Или я не отвечаю за то, что могу сделать!
Его слова заставили Джулиана опомниться. Он оглянулся вокруг. Леди Джэнет вместе с ключницей ухаживала за лежавшей в обмороке женщиной. Испуганные слуги толпились в дверях библиотеки. Один предложил сбегать за ближайшим доктором, другой предлагал сходить за полицией. Джулиан движением руки заставил их замолчать и обернулся к Орасу.
— Успокойтесь, — сказал он, — предоставьте мне спокойно вывести ее из дома.
Он взял Грэс за руку. Она колебалась и старалась высвободиться. Джулиан указал на группу у дивана и на смотревших слуг.
— Вы всех в этой комнате сделали своими врагами, — сказал он, — и в Лондоне у вас нет ни одного друга. Вы и меня желаете сделать своим врагом?
Голова ее опустилась, она не отвечала, она ждала, безмолвно, повинуясь воле более твердой, чем ее. Джулиан приказал уйти слугам, собравшимся в дверях. Он пошел за ними в библиотеку, ведя Грэс за собой за руку. Прежде чем затворить дверь, Джулиан остановился и оглянулся в столовую.
— Приходит она в себя? — спросил он после минутной нерешительности.
Голос леди Джэнет ответил ему:
— Нет еще.
— Не послать ли мне за ближайшим доктором?
Орас вмешался. Он не захотел допускать Джулиана участвовать даже косвенно в выздоровлении Мерси.
— Если доктор нужен, — сказал он, — я сам за ним схожу.
Джулиан запер дверь библиотеки. Он рассеянно выпустил руку Грэс, машинально указал ей на стул. Она села в безмолвном удивлении, следя глазами, как он медленно ходил взад и вперед по комнате.
С минуту мысли его отдалились от нее и от всего, что случилось после ее появления в доме. Человек с его тонкой проницательностью не мог не понять, что значило обращение Ораса с ним. Он допрашивал свое сердце о Мерси сурово и искренне, по своему обыкновению.
"Я только раз видел ее, — думал он, — неужели она произвела на меня такое впечатление, что Орас мог заметить это, прежде чем я сам стал подозревать? Неужели настало то время, когда я обязан для своего друга не видеть ее более? "
Он с досадой остановился посередине комнаты. Как человек, преданный своему серьезному призванию в жизни, Джулиан считал обидой для чувства собственного уважения одно только подозрение, что он может оказаться виновен в чисто сентиментальном сумасбродстве, называемом «любовью с первого взгляда».
Он остановился как раз против того кресла, на котором сидела Грэс. Молчание наскучило ей, и она воспользовалась этим случаем, чтобы заговорить с Джулианом.
— Я пришла сюда, как вы желали, — сказала она, — хотите вы помочь мне? Могу я рассчитывать на вас как на друга?
Он рассеянно посмотрел на нее. Он с усилием мог принудить себя обратить на нее внимание.
— Вы жестоко поступили со мной, — продолжала Грэс, — но вы сначала были ко мне добры, вы старались заставить их выслушать меня. Спрашиваю вас как человека справедливого, сомневаетесь вы теперь, что женщина, лежащая на диване в смежной комнате, самозванка, занявшая мое место? Могла ли она яснее сознаться, что она Мерси Мерик? Вы это видели, они это видели. Она упала в обморок, увидев меня.
Джулиан перешел через комнату, все еще не отвечая ей, и позвонил в колокольчик. Когда слуга пришел, он приказал ему вызвать кеб.
Грэс встала со стула.
— Для кого этот кеб? — спросила она резко.
— Для вас и для меня, — ответил Джулиан, — я отвезу вас домой.
— Я не поеду. Мое место в этом доме. Ни леди Джэнет, ни вы не можете отвергнуть простых фактов. Я просила только очной ставки с нею. А что она сделала, когда вошла в комнату? Она упала в обморок, увидев меня.
Повторив с торжеством свое уверение, она устремила на Джулиана взгляд, говоривший ясно: отвечайте на это, если можете. Из сострадания к ней Джулиан ответил тотчас же:
— Насколько я понимаю, вы, кажется, убеждены, что невинная женщина, не могла упасть в обморок, увидев вас. Я скажу вам кое-что такое, что изменит ваше мнение. По приезде в Англию эта девица сказала моей тетке, что встретилась с вами случайно на французской границе и что она видела, как вас убило осколками гранаты на месте возле нее. Вспомните это и то, что случилось теперь. Ей ни слова не было сказано о вашем возвращении к жизни, и вдруг она очутилась лицом к лицу с вами, с живою — и в такое время, когда всякому, кто на нее взглянет, легко видеть, что она слабого здоровья. Что же удивительного, что же невероятного в ее обмороке при подобных обстоятельствах?
Вопрос был поставлен прямо. Какой был ответ?
Ответа не было. Откровенный рассказ Мерси о том, как она встретилась с Грэс и о последовавшем затем несчастье слишком хорошо послужил в пользу Мерси. Людям, которым был известен этот рассказ, невозможно было поверить в истинную причину обморока. Ложная Грэс Розбери по-прежнему была далека от подозрения, а настоящая Грэс была достаточно проницательна, чтоб видеть это. Она опустилась на стул, с которого встала, и руки ее с отчаянием опустились на колени.
— Все против меня, — сказала она, — даже правда делается лживою и берет ее сторону.
Она замолчала и собрала все свое ослабевающее мужество.
— Нет! — вскричала она решительно. — Я не позволю, чтоб гнусная искательница приключений отняла у меня мое имя и мое место! Говорите что хотите, а я хочу открыть, кто она. Я не выйду из этого дома!
Слуга вошел в комнату и доложил, что кеб стоит у дверей.
Грэс повернулась к Джулиану, махнув рукой с угрозой.
— Я не стану задерживать вас, — сказала она. — Я вижу, что не могу ожидать ни помощи, ни совета от мистера Джулиана Грэя.
Джулиан знаком отослал слугу в угол комнаты.
— Вы не знаете, послали ли за доктором? — спросил он.
— Кажется нет, сэр. В людской говорили, что доктора не нужно.
Джулиан был слишком встревожен для того, чтоб удовольствоваться известиями из людской. Он торопливо написал на лоскутке бумажки: "Лучше ей? " и отдал записку лакею с приказанием отнести к леди Джэнет.
— Слышали вы, что я сказала? — спросила Грэс, пока посланный ходил в столовую.
— Я сейчас вам отвечу, — сказал Джулиан.
Лакей вернулся, пока он говорил, с несколькими строками, написанными леди Джэнет на обороте записки Джулиана:
«Слава Богу, мы привели ее в чувство. Через некоторое время надеемся отвести Грэс в ее комнату».
Ближайший путь к комнате Мерси был через библиотеку. Теперь становилось решительно необходимо удалить Грэс. Джулиан постарался устранить затруднение, как только остался вдвоем в Грэс.