Мидуинтеру представился первый случай после отъезда Брока с пользой занять его место.
— Вот ваш письменный прибор, — сказал он. — Зачем тотчас не ответить на это письмо? Если вы опять отложите, вы можете забыть.
— Очень справедливо, — согласился Аллэн. — Но хуже всего то, что я никак не могу решиться, какой мне написать ответ. Мне нужен совет. Сядьте-ка здесь, и я все вам расскажу.
С громким ребяческим смехом, которому вторил Мидуинтер, заразившийся его веселостью, Аллэн снял с дивана кучу разных разностей, наваленных там, и освободил место для своего друга и для себя. В полном разгаре юношеской веселости оба молодых человека сели шутливо совещаться над письмом, затыкавшим вместо пробки банку с табаком. Это была достопамятная минута для обоих, как ни беспечно думали они об этом в то время. Прежде чем молодые люди встали со своих мест, они сделали первый безвозвратный шаг на мрачной и извилистой дороге их будущей жизни.
Вопрос, относительно которого Аллэн просил теперь совета своего друга, можно определить таким образом.
Пока отдавались различные распоряжения, относившиеся к Торп-Эмброзскому наследству, пока новый владелец поместья еще был в Лондоне, поднят был вопрос относительно того, кто будет управлять поместьем. Управляющий Блэнчардов, не теряя времени, письменно предложил свои услуги. Этот человек, совершенно порядочный и надежный, лишился милости нового владельца, потому что Аллэн, действуя по обыкновению, по своему первому впечатлению, решил во что бы то ни стало заставить Мидуинтера навсегда поселиться в Торп-Эмброзе. Аллэн определил, что место управителя годится именно для его друга по той простой причине, что это принудит его друга жить вместе с ним.
Аллэн письменно отказался от сделанного ему предложения, не посоветовавшись с Броком, неодобрения которого он имел причины опасаться, не сказав Мидуинтеру, который, вероятно, отказался бы от места, которое он по своей прежней жизни вовсе не способен был занимать. Вслед за этим решением началась переписка, и возникли два новых затруднения, которые, впрочем, Аллэн при помощи своих нотариусов легко успел решить. Первое затруднение, состоявшее в том, чтобы обревизовать счета управляющего, было решено отправлением в Торп-Эмброз опытного счетчика. Второе затруднение, состоявшее в том, чтобы извлечь пользу из освободившегося коттеджа управителя (Аллэн решил, что его друг будет жить в одном с ним доме), было устранено тем, что коттедж поручили отдать внаймы деятельному агенту в соседнем городе. На том распоряжения и закончились, когда Аллэн уехал из Лондона. Он и не слышал, и не думал более об этом, пока не получил письма от нотариуса на острове Мэн. В письме от нотариуса и в письме от агента — оба, полученные в один и тот же день, — заключались два предложения снять коттедж и уведомить так скоро, как ему только будет возможно, которое из двух он желает принять.
Очутившись лицом к лицу с необходимостью решить вопрос, о котором он забыл уже несколько дней, Аллэн вкратце объяснил своему другу обстоятельства этого дела, просил удостоить его советом. Вместо того чтобы рассмотреть оба предложения, Мидуинтер бесцеремонно отложил их в сторону и задал два весьма естественных и очень прямых вопроса о том, кто будет новый управитель и почему он должен жить в доме Аллэна?
— Я скажу вам это, когда мы будем в Торп-Эмброзе, — сказал Аллэн, — а пока мы будем называть управителя X. Y. Z, и скажем, что он будет жить со мною, потому что я дьявольски хитер и хочу иметь его на глазах. Вам нечего принимать такой удивленный вид. Я знаю этого человека очень коротко, с ним нужно обращаться умеючи. Если я заранее предложу ему место управителя, скромность заставит его сказать «нет». Если же я схвачу его за горло, ни слова не сказав ему вперед, и когда некому будет, кроме него, занять это место, ему ничего больше не останется, как ради моих интересов сказать «да». X. Y. Z. — человек очень порядочный, могу вас уверить. Вы его увидите, когда мы приедем в Торп-Эмброз, и мне кажется, что вы с ним чрезвычайно хорошо сойдетесь.
Шутливость, мелькавшая в глазах Аллэна, лукавая значительность его тона выдали бы его тайну сметливому человеку. Мидуинтер же так мало подозревал, о ком идет речь, как и плотники, работавшие на палубе яхты.
— Разве теперь в имении нет управителя? — спросил он, и на лице его выразилось ясно, что он вовсе не был доволен ответом Аллэна. — Разве управлением имения никто не занимается все это время?
— Ничуть не бывало! — возразил Аллэн. — Дела идут «на полных парусах и при попутном ветре». Я не шучу, я только выражаюсь метафорически. Известный счетчик рассматривает ответы, а клерк нотариуса бывает в конторе раз в неделю. Оставим пока в покое нового управителя и скажите-ка мне, которого из двух жильцов выбрали бы вы на моем месте?
Мидуинтер развернул предложения и прочел их внимательно.
Первое предложение было от нотариуса торп-эмброзского, который первым сообщил Аллэну в Париж об огромном состоянии, доставшемся на его долю. Этот джентльмен писал, что он давно любовался коттеджем, очаровательно расположенным на границах Торп-Эмброзского парка. Он был холостяк, любивший серьезные занятия и искавший сельского уединения после утомительных деловых занятий. Он осмеливался утверждать, что мистер Армадэль, взяв его жильцом, мог рассчитывать на спокойного соседа и на то, что коттедж будет отдан в надежные руки.
Второе предложение делал тот агент, кому было поручено отдать внаймы коттедж от имени совершенно постороннего лица. Жилец, желавший нанять коттедж, был отставной армейский офицер, какой-то майор Мильрой. Его семейство состояло из больной жены и единственной дочери, молодой девушки. Рекомендации его были отличные, и он тоже очень желал нанять коттедж, так как спокойное местоположение было именно такое, какого требовало слабое состояние здоровья миссис Мильрой.
— Какой профессии отдать предпочтение? — спросил Аллэн. — Военной или судебной?
— Мне кажется, тут не может быть ни малейшего сомнения, — сказал Мидуинтер. — Нотариус уже переписывался с вами, стало быть, ему надо отдать предпочтение.
— Я знал, что вы это скажете. Сколько раз ни спрашивал я совета у других, я никогда не получал такой совет, какой был мне нужен. Вот, например, это дело, о найме коттеджа. Я не согласен с вами. Я хочу взять майора.
— Зачем?
Армадэль указал пальцем на ту часть письма, в которой перечислялось семейство майора, на эти два слова: молодая девица.
— Холостяк, любящий серьезные занятия, прогуливающийся по моему парку, — предмет не интересный, — сказал Аллэн, — а молодя девица интересна. Я нисколько не сомневаюсь, что мисс Мильрой очаровательна. Озайяз Мидуинтер, несмотря на вашу серьезную физиономию, подумайте о ее хорошеньком кисейном платьице, развевающемся между вашими деревьями, подумайте о ее восхитительной ножке, ступающей в вашем фруктовом саду, о ее очаровательно свежих губках, касающихся ваших спелых персиков, подумайте о ее полненьких ручках, срывающих ваши ранние фиалки, о ее розовеньком носике, нюхающем ваши розы! Что предложит мне ученый холостяк взамен потери всего этого? Он предлагает мне какой-то темный предмет в штиблетах и парике. Нет! Нет! Справедливость — вещь хорошая, любезный друг, но, поверьте мне, мисс Мильрой лучше.