— Пожалуйста, позволь мне просто быть рядом!
Где?то я уже видела подобную сцену, только в более мягком варианте. А! Ну конечно, на школьном дворе, когда Виола разговаривала с Артуром. Только тогда она так не унижалась. Говорят же, что история повторяется дважды: в первый раз как трагедия, во второй — как фарс.
Мне не было жаль Виолу, я чувствовала, будто нахожусь в зрительном зале и наблюдаю театральную постановку. Виола, кстати, некогда занималась в театральной студии и всегда имела склонность к пафосным ролям. Интересно, с кем она так?… Неужели…
Что?то громыхнуло, и Виола взвизгнула.
— Если мне потребуется собака, я тебе свистну. Сам. А пока не путайся под ногами, — спокойно произнес очень знакомый голос.
Ну конечно! Кому еще может потребоваться собака, как ни Ловчему!
Я осторожно из?за угла заглянула в грот. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ловчий отшвырнул от себя Виолу с такой силой, что она отлетела в угол пещеры, и, не оглянувшись, ушел прочь.
Виола тихо и надрывно взвыла и с силой ударила кулаком об пол. В ноздри тут же ударил манящий запах крови, и я судорожно сглотнула.
Должно быть, этот звук привлек внимание моей извечной соперницы. Она подняла голову и посмотрела в мою сторону. Я едва?едва успела спрятаться за выступом стены.
— Кто здесь? — спросила Виола напряженным голосом.
Я поняла, что скрываться незачем. Даже к лучшему, что она меня почуяла.
Выйдя из своего укрытия, я зааплодировала.
— Великолепно! Какие чувства! Какая экспрессия! Да тут на «Оскара» тянет! — изрекла я с показным восхищением.
Виола молча поднялась с пола. Я чувствовала, что она на взводе. Еще слово — и бросится на меня, однако я испытывала странный подъем. Меня словно несло течением быстрой реки — ни малейшей возможности остановиться.
— Ах, бедняжка! — продолжала я, горестно качая головой. — Вот что значит: не везет в любви! Ты всегда хочешь заполучить себе самых крутых парней, и вот такой облом! Заметим, уже во второй раз!
Виола тихо зарычала и бросилась на меня. Вот дурочка! Ни ума, ни фантазии! Дразнить ее оказалось проще простого.
Я отступила на шаг и создала свою любимую ледяную стену, о которую Виола не замедлила со всех сил приложиться головой.
— Что с тобой? — с деланой участливостью поинтересовалась я. — Совсем ослабела от переживаний? Ноги уже не держат?
На Виолу было страшно смотреть. Ее когда?то красивое лицо исказилось чудовищной гримасой гнева, на пальцах выросли когти, царапающие каменный пол, так, как будто она собиралась доцарапаться до центра земли.
— Ты еще ответишь за это! Я тебе все припомню! — змеей прошипела моя соперница.
— Развлекаетесь? — прозвенел неожиданно хрустальный голос.
Королева стояла в одном из коридоров, глядя на нас равнодушными зелеными глазами.
— Полина, когда закончишь, зайди ко мне, — сказала она и, не слушая ответа, удалилась.
— Видишь, как оно иногда бывает, — меня, видно, потянуло на педагогические беседы. — Вспомни школу! Теперь мы поменялись местами.
— Ты проклята! Проклята! — кричала Виола, даже не пытаясь подняться с пола.
— Так же, как и ты, — согласилась я. — Мы стоим друг друга, не правда ли? Только одной из нас больше везет. И на этот раз это я.
В самом большом из гротов собралась целая компания диких. Они сидели вокруг костра, видимо, разведенного скорее по еще не утраченной человеческой привычке, чем из необходимости тепла и света. Еще возбужденные недавним боем, они травили друг другу байки. Я тоже остановилась послушать.
— И вот они прут на меня с четырех сторон. Автоматишки на весу, морд совсем из?под касок не видно, — с удовольствием рассказывал медведеподобный детина со спутанными, словно свалявшаяся шерсть, темно?каштановыми волосами. — Вот, думаю, маловато на меня послали! Встал и давай их колошматить! Автоматишки их — хрясь! — об одно колено перешибаю…
— А в меня гранатой кинули, — не дожидаясь окончания рассказа, вступил в разговор другой дикий, отличающийся от товарища, на мой взгляд, только черным цветом волос и наличием бороды, — слышу «бабах», аж уши заложило, а потом сверху плита — БАМ! Дом?то уже хлипенький. Прям по голове шандарахнуло, ну да ничего. Взял я эту плиту, поднатужился и прочь сдвинул. И ведь ничего! — он похлопал себя по лохматой голове, демонстрируя, что ничего ей родимой от столкновения с плитой не сделалось.
— Так тем, у кого башки целиком каменные, им ни кирпичи, ни бетонные плиты не страшны! Как вышибить мозги оттуда, где их отродясь не было?!
Вампиры захохотали, и рассказчик, к моему удивлению, отнюдь не обиженный, присоединился к товарищам, смеясь едва ли не громче всех.
— Да что вы здесь рассказываете, — вмешался в беседу третий, — московские — сосунки и шушера! Я их всех одной левой!
Он потряс левой рукой с бугрящейся мускулатурой, и я увидела, что вместо правой у вампира короткий обрубок. Должно быть, он потерял руку в одном из сражений.
Присмотревшись к диким, я заметила, что среди них не слишком часто, но встречаются инвалиды. У кого?то не хватало руки, у кого?то глаза, однако это вовсе не служило поводом для особенного отношения к раненому герою. Все были на равных. Если сможешь обходиться одной рукой, побеждать в бою и добывать себе пищу — живи, кто ж тебе мешает, не сможешь — погибнешь, а на твое место в стае придет сильный и здоровый новичок. Выживает сильнейший. Кстати, руки, глаза и прочие части тела у вампиров не регенерировали. В случае получения травмы рана быстро закрывалась — организм вампира бережно относится к крови и старается не допустить ее потери в больших количествах, но это являлось почти единственным преимуществом вампира перед человеком. Другим было полное отсутствие шрамов. Это немаловажное достоинство, учитывая характер диких. Иначе, думаю, их лица были бы покрыты плотной сеткой всевозможных шрамов и рубцов.
— И вот я разворачиваюсь и… — увлеченно говорил тем временем очередной рассказчик.
Я смотрела на них и удивлялась абсурдности происходящего. Те истории, что рассказывали друг другу дикие, очень походили на обычные байки у костра, да и сами они, освещенные бликами огня, казались людьми. Когда?то, только узнав о диких, я представляла их ужасными монстрами, а теперь думала иначе. То ли мои представления не соответствовали действительности, то ли изменилась я сама…
На миг мне даже захотелось сесть рядом с ними, войдя в их недружный, то и дело взрывающийся диким хохотом круг, и рассказать какую?нибудь свою историю в духе: «А тут я, а тут они…» Наверное, все дело в том, что мне еще сложно привыкнуть быть одной и очень?очень хочется, чтобы рядом был кто?то еще. Но, если обдумывать эту мысль дальше, выходило, что у этого кого?то должны быть удивительные глаза цвета перезрелой вишни, тонкие холеные пальцы с крупным перстнем, в который впаян кусочек ночи… У этого кого?то было вполне определенное имя. В общем, мне лучше не думать об этом.