— Боже, в этой чертовой женщине намного больше изворотливости, чем я бы ей дала! — воскликнула я.
Кости уставился мне за спину, едва заметно склонив голову. Я отошла от него, бормоча:
— Не волнуйся. Тебе не нужно просить Менчереса снова накидывать на меня невидимую смирительную рубашку. Я не сошла с ума. Я просто до сих пор не понимала.
Он по — прежнему выглядел так, будто вел внутренние дебаты, стоит ли Менчересу накладывать на меня свои заклятья, потому я села рядом с Кирой в весьма неторопливой манере, складывая руки на коленях. Вот так. Разве я не выгляжу спокойной и нормальной?
— Аполлион все равно что пойман, — сказала я, встречая его озабоченный карий взгляд с целеустремленностью, которую, казалось, я буквально излучала. — Он просто еще об этом не знает.
— Весь чеснок и травку убрал? — спросила я Кости, когда он вошел в парадную дверь. Мне пришло в голову, что, если не брать в расчет чеснок, сейчас я говорила как подросток, пытающийся вычистить дом после большой вечеринки, пока не вернулись родители.
— Далеко, — ответил Кости. — Немного отлетел с ними и сбросил в озеро. Либо они утонут, либо у какого — нибудь удачливого малого будет великий рыбацкий день.
Я уже вычистила себя достаточно, чтобы содрать слой кожи, уж не говоря об оставшемся зловонии трав, и выбросила одежду, соприкасавшуюся с ними. Я была настолько готова, насколько было нужно.
— Хорошо, — сказала я, поглядев на Кости, Менчереса и Киру. — Время поднимать мертвых.
Я вышла на крыльцо и посмотрела вверх на небо в попытке очиститься от мыслей. Звезды в провинции действительно были намного ярче, чем в городе. Однако я пришла сюда не восхищаться симпатичными мерцающими огоньками. Я должна была поместить над своей головой большой сверхъестественный знак «Добро пожаловать», вызывая те самые существа, от которых в течение прошлых нескольких недель пыталась избавиться. Несмотря на то, что я была в малонаселенной местности, я знала, что мертвые рядом. Отсутствие человеческих голосов, бомбардирующих мой разум, облегчило мне сосредоточение на чувствовавшемся в воздухе гуле, который не имел никакого отношения к трем вампирам, присоединившимся ко мне на крыльце. Это было нечто другое, прибывающее из — под земли.
Я закрыла глаза, пытаясь представить следы спектрального света, который я увидела, когда другая сторона могилы впервые открылась мне в Новом Орлеане.
Что — то подобное мурашкам протанцевало по моей коже, но мне не было холодно, и я не боялась. Я была спокойна, потому что знала, что они близко.
Идите сюда, подумала я, ища их силой, притаившейся в моих венах. Сюда.
Позади меня Кира издала шипение, а Кости спокойно сказал:
— Четверо только что появились, милая.
Я не открыла глаза, но улыбнулась тем, кто пришел, чтобы они знали, что их здесь приветствуют, и продолжила наращивать в себе силу. Прежде я должна была злиться, бояться или испытывать боль, чтобы активизировать силу, позаимствованную у Влада и Менчереса, но сейчас было по — другому. Спокойствие взывало к жителям могил, а не кипящие эмоции.
— Еще пять, — сказал Кости. В его голосе прозвучал вопрос, на который я не ответила вслух. Нет, я не закончила. Их было больше поблизости. Я чувствовала их.
Холод подул в теплом летнем воздухе. Не леденящий. Приятный, как поцелуй мороза на разгоряченном лихорадкой лбу. Я пригласила его подойти ближе, и приглашение было принято: прохлада охватила меня с медленной, сладостной летаргией. Она росла во мне, убеждая выпустить себя навстречу. Я не боролась с ней, а сдалась, позволяя полностью обосноваться во мне.
— Еще восемь, — почти прорычал Кости.
Я слышала его, но все же не ответила, падая в белую пустоту, которая примкнула к самой моей сердцевине. Чем больше я позволяла своему страху, горю и напряжению ускользать из меня, тем сильнее рос этот шар внутри, заменяя эти эмоции холодным блаженным небытием. Это было такое облегчение позволить своему бремени упасть к земле, где его проглатывала успокоительная белая пустота. Как я могла так долго держаться под весом этой боли? Теперь, когда она, наконец, ушла, я чувствовала, что могу летать.
Кости сказал что — то еще, но я не расслышала его на сей раз. Покой волной за волной накатывал на меня, изолируя от всего, кроме прохладной, успокоительной тишины во мне. Это было блаженство. Это была свобода. Я упивалась ими, не желая, чтобы они когда — либо кончались.
Нить протянулась в мое сознание, таща меня назад. Голос Кости звучал грубо от тревоги. Он прогнал часть красивого небытия, заменяя его беспокойством. Там, где я находилась, было так мирно и спокойно… но мне не нравилось слышать его голос таким.
Его голос раздался снова, более настойчиво на сей раз. Горе, подобное мешкам с песком, навалилось сверху, удерживая меня от той парящей освобождающей пустоты. Оно формировало путь, которому я следовала, с каждым шагом наваливая на меня каждую болезненную эмоцию, которую я отпустила прежде, но я не обернулась. Кости был в конце этой дороги. Это было важнее всего блаженного бесплодия позади меня.
Внезапно у меня был уже больше чем его голос. Его лицо маячило в нескольких дюймах от моего, темные брови сошлись в сплошную линию, пока он все громче выкрикивал мое имя, а его сильные руки трясли меня за плечи.
— Я здесь, незачем орать, — пробормотала я.
Кости закрыл на мгновение глаза, прежде чем заговорить снова.
— Ты побледнела как мел, а затем рухнула на пол. Последние десять минут я кричал твое имя, пытаясь пробудить тебя.
— О. — Я прижалась щекой к его лицу. — Прости.
Почувствовав влажность, я коснулась щеки, а затем посмотрела на розовые блестящие капельки на своих пальцах.
Слезы.
— Я плакала? — Странно. Я не помнила, что мне было грустно.
— Да, — прохрипел Кости. — Плакала и одновременно улыбалась.
Эмм. Это казалось слегка жутковатым.
— Сработало? — Я помнила, как он выпаливал числа, но не знала, по — прежнему ли те призраки здесь. Я лежала на полу крыльца, а тело Кости закрывало большинство того, что меня окружало.
— О, чертовски хорошо, — ответил он. Затем он отклонился назад, поднимая меня с собой. Остальная часть крыльца и окружающая лужайка предстали моим глазам.
Я чуть не задохнулась, когда увидела дюжины и дюжины прозрачных фигур, выстроившихся в линию вокруг нашего дома. Я едва могла разобрать все их лица — так много их парило рядом друг с другом. Боже милостивый! Выглядело все так, будто я вернулась в Новый Орлеан. Как это было возможно? Я вызвала только пять призраков в прошлый раз, когда пробовала с Владом, а ведь тогда мы были на кладбище. С ума сойти можно!
— Они — те Остатки, о которых вы, ребята, говорили? — взволнованно спросила Кира.