— Поехали, — согласился Ильин, — заодно поменяю машину. Попрошу другой автомобиль на несколько дней. — Помолчав, спросил: — Как вы считаете, мы сумеем что-нибудь сделать?
— Не знаю, — честно признался Дронго, — я не волшебник. Попытаемся, конечно. Хотя очень мало времени. Но при любом раскладе нужно пытаться.
— Мне казалось, вы приедете, и все сразу решится, — признался Андрей, — как-то само собой.
— Так не бывает, — хмыкнул Дронго, — ничего само собой не делается. Нужно много работать, чтобы добиться конкретного результата.
— Я столько про вас слышал, — признался Ильин, — думал, вы найдете убийцу за один день.
— Ну да, как в романах. Пришел, походил по гостинице и нашел убийцу по оставленному окурку. Так в жизни не получается. Нужно учитывать много факторов, анализировать их. Преступление готовила группа очень опытных людей, которые знали, что именно им нужно.
Ильин кивнул и больше ни о чем не спрашивал, пока они не подъехали к офису компании. Добраться до Федосеева было так же сложно, как и в первый раз. У него повсюду были расставлены охранники. Наконец они оказались в кабинете начальника службы безопасности. И снова длинноногая секретарша, ничего не спросив, пустила их в кабинет.
— Слышал про вашу вчерашнюю перестрелку, — кивнул Савва Афанасьевич, когда гости разместились в его кабинете, — но, говорят, все обошлось благополучно.
— Они хотели нас только напугать, — заметил Дронго, — если бы намеревались убить, мы бы уже не разговаривали с вами. Им важна демонстрация своих возможностей, а не убийство конкретных людей. Пока мы ничего не знаем и абсолютно не опасны. Вот если нам удастся выяснить какие-нибудь новые факты, тогда мы действительно станем им мешать, и стрелять они будут уже более прицельно.
— В таком случае приходится сделать вывод, что они знали, куда именно вы едете, — заметил генерал.
Он умеет выстраивать логическую линию. И совсем не так прост, как хочет казаться, подумал Дронго.
— Да, — подтвердил он, — очень возможно, что утечка информации произошла именно из вашего охраняемого офиса.
Федосеев помрачнел. Затем посмотрел на своего заместителя.
— Кто, кроме тебя, мог знать, куда именно вы поехали?
— Никто, — мрачно ответил Ильин.
— В кабинете, кроме нас четверых, никого не было, — напомнил Федосеев, — ты, я, наш гость и Любомудров. Как себя чувствует Викентий Алексеевич?
— Не знаю, еще не звонил, — виновато ответил Андрей, — но вчера выяснилось, что наш эксперт слишком сильно его толкнул. Любомудрова отвезли домой. Но ничего страшного с ним не случилось.
— Он сам упал перед выстрелами или вы его действительно толкнули? — спросил тяжело задышавший Федосеев.
— Я его толкнул, — сказал Дронго, — иначе он действительно мог попасть под выстрелы.
— Тогда кто сообщил о вашем появлении у дома Коптевой? — спросил Федосеев. — Или вы хотите, чтобы я поверил в круглосуточное дежурство у дома горничной?
— Нет, конечно. Их предупредили, и они хотели показать нам степень своей осведомленности. Но мне кажется, что это была одновременно демонстрация и собственной слабости. Будь они уверены, что мы ничего не обнаружим, они не стали бы устраивать сцены с автоматными очередями. Полагаю, что это их явный прокол, и «добро» на такой вариант дали не сами организаторы виртуозного убийства, а кто-то из его непосредственных исполнителей.
— Но они знали о вашей поездке, — напомнил Федосеев — у него просто бульдожья хватка. — Нужно проверить, кто еще мог знать о том, куда вы едете. Ты записывал номер в приемной? — спросил генерал у Андрея.
— Так точно. Но в приемной никого не было. Только ваш секретарь и наш водитель Леня. Больше никого.
— Странно, — задумчиво протянул Федосеев.
— Вы можете поменять нам машину? — воспользовавшись паузой, спросил Дронго.
— Разумеется, можем, — кивнул генерал, — но нужно все оформить как положено.
— У вас большой парк машин?
— Достаточно большой. И мы стараемся держать все автомобили под четким контролем. У нас четко фиксируются любые выезды на служебных машинах. Время в пути и время их возвращения. Мы стараемся не говорить об этом водителям, но сами регистрируем любые отклонения от нормы. Если водитель задержится больше положенного времени, мы обращаем внимание на его поведение. Собственно, так действуют службы безопасности во всем мире.
— Следовательно, вы поменяете наш «Ауди», — сделал вывод Дронго. — А есть какие-нибудь новости из Львова? — спросил он как можно равнодушнее.
— Никаких. Звонили утром наши сотрудники. Вчера они поговорили с матерью погибшей. Несчастная женщина, кажется, так ничего и не поняла. Она ничего нового сообщить не смогла. За исключением одной интересной детали. Дочь звонила ей и сообщала, что поступила в институт. На какой-то библиотечный факультет. Почти наверняка врала. Все уехавшие из дома в столицу девушки обычно сообщают о своем поступлении в вуз.
— А если не врала? Если это наш шанс?
— Будем проверять. Но, насколько я знаю, в милиции считают, что это обычное вранье девицы, которая пошла в жизни совсем по другому «профилю». Сейчас сотрудники прокуратуры и милиции отрабатывают версии с московскими сутенерами. И это наверняка принесет более конкретный результат, чем проверка невероятной версии о ее учебе в институте.
— И все же давайте проверим, — предложил Дронго. — Любомудров считал, что девочка была достаточно начитанна. Может быть, она действительно сумела поступить в институт и даже училась, пока ее не убили. Возможно, мы вообще путаем причину и следствие, и она была обыкновенной приезжей девчонкой, а не профессионалкой, какой мы хотим ее представить?
— Вы видели фильм? — спросил Федосеев. — Я видел некоторые кадры. Она ведет себя слишком откровенно для обыкновенной студентки.
— Вы можете дать мне нескольких человек, чтобы проверить эту версию? — спросил Дронго.
— Нескольких человек не дам, — отрезал Федосеев, — но двоих дам. Пусть работают вместе с Андреем. У нас есть еще в запасе несколько дней. Хотя, по-моему, лучше не суетиться и отказаться от аукциона.
— Вы настроены так пессимистично? — удивился Дронго.
— Скорее реалистично. За оставшиеся дни мы ничего не успеем, а те, кто продумывал убийство, станут нам активно мешать. Значит, не стоит и пытаться. По-моему, глупо дергаться, когда вас режут. Будет только больнее.
— Я все-таки попытаюсь, — упрямо сказал Дронго, — так вы дадите мне людей?
— Дам, — подтвердил Федосеев, — мне сдается, что вы такой же настырный, как и я.
— Я вообще не знаю, что это такое. Вот если удастся сегодня переговорить по душам с инспектором уголовного розыска, тогда другой разговор; только боюсь, что старший инспектор уголовного розыска не захочет со мной разговаривать и мне придется пойти на крайние меры. А это всегда непредсказуемо и опасно.