— Не сомневаюсь, что вы выбрали самого лучшего. Я буду работать в Москве вместе с ним. Кого вы еще можете мне рекомендовать? Мне нужен еще один помощник.
— Андрей Ильин, тот самый, который уже был у вас дома. Я ему полностью доверяю. Мы с ним знакомы несколько лет.
— Отлично. Теперь мне нужно, чтобы вы абсолютно честно ответили на несколько моих вопросов. Только очень честно, иначе я не смогу гарантировать нужного вам результата.
— Да, конечно, — пробормотал Александр, — я вас слушаю.
— Вы знали о том, что в отеле вас снимают?
— Конечно, нет, — растерялся Александр, — вы решили, что я сам организовал эту съемку?
— Я ничего не решил. Я только уточняю.
— Ничего я не знал. А если бы догадался, то сломал бы камеру. Даже просил проверить Викентия Алексеевича этот номер. Он все просмотрел лично. Очевидно, миниатюрная передающая камера была установлена под картиной, откуда и велась вся съемка.
— В первых эпизодах показанной мне ленты ваша личность не вызывает сомнений. В последних эпизодах — точно не вы? Я сейчас ваш поверенный, как священник или адвокат. Если вы убили девушку, то лучше скажите мне сразу, чтобы я поменял вектор поисков. Тогда я буду искать не убийцу, а оправдывающие вас обстоятельства. Если вы мне сейчас соврете, это будет означать крах поставленной мне задачи.
— Вот и вы мне не верите, — вздохнул Александр. — Я ее не убивал, — твердо сказал он, — и не стрелял в нее, — добавил бизнесмен.
— Хорошо. Теперь последний вопрос. Вам действительно так важно принять участие в аукционе? Или для вас предпочтительнее отказаться и выкупить оригинал пленки у Хеккета?
— Я не могу отказаться, — вздохнул Александр, — дело не во мне. На аукционе завязаны интересы очень многих людей. Моя компания всего лишь организация, использовав которую очень влиятельные люди хотят приобрести пакет акций. Нет, я никак не смогу отказаться. Для меня это равносильно самоубийству. В таком случае я действительно больше никогда не смогу вернуться в Москву. И в Париже оставаться нельзя. Меня просто пристрелят. Без всякой пощады. Здесь задеты интересы очень влиятельных людей.
— А ваши противники?
— Это другой клан. По существу, в России сейчас реально у власти находятся несколько кланов, которые определяют всю политику в стране. Если я откажусь, то подведу весь клан связанных со мной людей. Выставлю их посмешищем в глазах западных партнеров. А пакет акций, которым завладеет другой клан, способен усилить их влияние на всю экономику и политику России. В том числе и в деле контроля за реальной ситуацией в стране.
— Убедительно, — сказал Дронго. — Я с самого начала подозревал, что здесь замешаны не только крупные экономические интересы, но и политика. Уорд Хеккер слишком известная личность, и его не стали бы нанимать только для того, чтобы вас так дешево подставить. Они, очевидно, до мельчайших деталей рассчитали свою стратегию и выбрали самую уязвимую точку.
— Вот именно. Формально документы обязан подать именно я как глава нашей компании. И все подписи на пакете документов должен проставить тоже я. Теперь у меня выбор — или не ехать в Москву и ждать, когда меня убьют за обман интересов весьма влиятельных людей, или полететь в Москву и положить голову на плаху, пожертвовав собой. Акции мы, конечно, приобретем, но меня посадят надолго. Или тоже убьют. Получается, что в обоих случаях конец у меня будет одинаковый.
— Это мы еще посмотрим, — возразил Дронго, — иногда возникает и третий вариант. Это когда монета падает ребром. Один шанс на миллион, но он всегда существует.
— Хорошо, — заставил себя улыбнуться Александр, но улыбка получилась вымученная и жалкая, — будем считать, что вы мой шанс. Как раз такой шанс. Один из миллиона.
— Утром я вылетаю обратно в Москву, — сообщил Дронго, — и пусть ваш Ильин меня встретит. Если можно — вместе с вашим адвокатом. У нас и без того очень мало времени.
В отель «Ритц» на Вандомской площади он вернулся в первом часу ночи. В холле к нему подошел предупредительный портье.
— Простите, мсье, — сказал он извиняющимся тоном, — вам несколько раз звонили из пятьсот двадцать третьего номера. Просили подняться к ним, как только вы приедете.
— Кто звонил? — удивился Дронго.
— Не знаю. Но очень просили вас подняться к ним в номер. Они приехали только сегодня, мсье, и остановились в нашем отеле.
Странно, подумал Дронго, никто не знал, что он остановился в «Ритце». Но, поблагодарив портье, он вошел в лифт, чтоб подняться на пятый этаж.
Лифт, находившийся справа от входа, был устроен не совсем обычно. Гости входили в кабину лифта, и дверь закрывалась за их спиной. После чего кабина поднималась вверх, а гости, уже не разворачиваясь в тесной кабине, выходили через другую дверь. Поднявшись на пятый этаж, он прошел к указанному номеру, постучал.
— Войдите, — услышал он женский голос. Дронго осторожно открыл дверь и прошел в небольшой коридор. В комнате в двух креслах сидели две молодые женщины редкой красоты. Одна — блондинка, другая — шатенка. Возникало ощущение, что красавицы сошли с рекламных плакатов модельных агентств. Обе женщины смотрели на гостя, понимающе улыбаясь.
Сукин сын Хеккет, догадался, рассмеявшись, Дронго. Он все-таки запомнил его фразу и прислал сразу двух красоток. Прекрасно зная, что женщинам не разрешат сидеть в холле до полуночи, он подстраховался и снял для них номер. То есть вновь продемонстрировал свое умение решать любые проблемы.
— Вы ждете меня? — спросил Дронго. И в этот момент раздался телефонный звонок. Одна из молодых женщин грациозно поднялась и, подняв трубку, передала ее Дронго.
— Приятного отдыха, Дронго, — пожелал Хеккет, — по-моему, вам они должны понравиться. Можете не беспокоиться. В «Ритце» у меня нет спрятанных камер.
— Это еще неизвестно, — пробормотал Дронго, — но в любом случае благодарю вас за подарок. Я ваш должник. Спокойной ночи.
Он положил трубку, обернулся к обеим женщинам. Колебаться было бы глупо. Он редко встречал подобные породистые экземпляры.
— Не могу отказать мистеру Хеккету, — улыбнулся Дронго, — только не будем доставлять ему удовольствия. Сейчас я спущусь вниз и сниму другой номер, где наверняка не успели побывать его люди.
— Что? — спросила одна из женщин.
— Ничего. Я просто восхищаюсь вашей красотой, — пробормотал он, выходя из номера.
Утром автомобиль, приехавший за ним к oтелю, отвез его в аэропорт. На этот раз, возвращаясь обратно в Москву, он, как обычно, закрыл иллюминаторы. Самолетами он летал чаще, чем ездил на такси, но инстинктивный страх сидел в нем постоянно. При любой возможности он старался избежать полетов, заменяя их более длительными поездками на поездах.