— Что же станет с нами, омниорами, если Избранница предаст нас и встанет во главе одиор, воцарившись с Жезлом Власти в руках? Что станет с нашими дочерьми и внучками? Чего им будет ждать? На что надеяться? На протяжении жизни многих поколений нас объединяла вера в пришествие Избранницы. Благодаря этой вере мы преодолевали трудности, не падали духом в тяжелые времена и, оплакав погибших, вновь собирались с силами. Однако, если Избранницу не подготовили должным образом и не направили на истинный путь, ведущий к исполнению ее священного предназначения, если она растерялась и, в конце концов, вступила на ложную тропу, предначертанную ей Проклятием Одии, тогда конец омниор, — то есть наш с вами конец — не за горами. Тщетно передавали мы нашим дочерям накопленные из поколения в поколения знания, тщетно наставляли их на истинный путь и пеклись о процветании наших кланов. Тщетно трудились омниоры-ученые, изучавшие знамения и толковавшие пророчества посредством филологии, астрономии или математики…
Селена больше не могла этого слышать. У нее звенело в ушах. Хотя Лилия и говорила общие фразы, Селена не сомневалась, что, в конечном итоге эта виртуозно владевшая словом писательница повернет свою речь так, что повинной в скорой и неминуемой гибели всех омниор окажется именно она, Селена.
Кого, как не ее, имела в виду Лилия, когда говорила, что «Избранницу не подготовили должным образом и не направили на истинный путь, ведущий к исполнению ее священного предназначения»?! Кого, как не мать, винить в том, что ее дочь не различает разницы между добром и злом?!
Речь Лилии завершилась бурными аплодисментами собравшихся, к которым Селена, конечно, и не подумала присоединяться.
Настала очередь выступать Людмиле. Если Лилия ограничилась прозрачными намеками, карпатская омниора наверняка намеревалась пригвоздить Селену к позорному столбу. Не скрывая этого, Людмила сразу взяла быка за рога.
— Причиной нашей трагедии является присутствующая здесь мать Избранницы, своим безответственным поведением пробудившая в свое время страшную Баалату, но тогда прощенная нами из уважения к ее матери Деметре. Я говорю о непокорной омниоре из Клана Волчицы Селене Цинулис. Сама не питая ни к кому уважения, Селена не привила его и своей дочери. Как могла Селена, с ее пренебрежением к собственному клану, научить дочь относиться к нему почтительно?! Не помогла она и юной Анаид побороть вставшие на ее пути искушения. Селена не спасла заблудшую девочку и не наставила ее на истинный путь…
Карен заметила, что Селена напряглась, нахмурилась и сжала кулаки, хотя при этом у нее дрожали губы. На Селену смотрели сейчас сотни глаз, и ей было ужасно плохо от мысли о том, что это она все погубила и при этом потеряла свою единственную дочь.
Карен было очень обидно за лучшую подругу. Она болезненно морщилась от каждого слова Людмилы.
«Зачем лишний раз говорить то, что все и так знают? Чтобы сделать больно Селене? Хорошо, пусть она оказалась не на высоте и не воспитала Избранницу должным образом, но сейчас-то зачем сыпать соль на ее раны? Неужели омниоры собрались здесь только для того, чтобы поиздеваться над несчастной матерью?»
Валерия, словно прочтя мысли Карен, громко заявила:
— Скажите, пожалуйста, мы собрались здесь для того, чтобы втоптать в грязь Селену? Или же побросали все и примчались на Крит, чтобы найти выход из сложившейся непростой ситуации? Не забывайте, что Избранница отныне проклята, а Жезл Власти попал в лапы к одиорам. Кровавой Графини больше нет, но Баалата вновь подняла голову. Война уже началась, и нам нужно обсудить нашу стратегию и тактику, а не нападать на несчастную мать, не сумевшую воспитать дочь так, как нам бы этого хотелось.
— Правильно, — вставила Лилия. — Как: примерно наказать Селену, мы обсудим чуть позже. А сейчас займемся более важными вещами Участь проклятой Избранницы теперь в наших руках. Мы должны решить, что с ней делать, и предводительницы кланов омниор-островитянок приведут в исполнение наш приговор. Я считаю, что Избранницу нужно устранить. Ее тело необходимо уничтожить.
У Селены потемнело в глазах, и она огласила помещение ужасающим воплем:
— Нет!!!
Воцарилось гробовое молчание. Никто не осмеливался оскорбить чувства несчастной матери неуместным словом. Селене кивнула только добродушная на вид Крисельда.
— Подожди, Селена, — сказала она. — Мы еще не проголосовали и ничего не решили. Лилия только высказала свое мнение. Многие уже говорили о тебе и о твоей дочери. Теперь я даю слово тебе. Скажи, что ты сама об этом думаешь.
Побледневшая Селена встала и, как заводная кукла, сделала несколько шагов вперед. Опершись руками на стол, она заговорила глухим голосом:
— Я напомню вам одну историю, которую вы и так наверняка знаете. Дело было неподалеку отсюда, в Кносском дворце. [48] Согласно легенде, царь Минос повелел придворному архитектору Дедалу построить лабиринт, чтобы скрыть в нем чудовищного Минотавра — плод страсти своей развратной жены к молодому белому быку. Минотавр — получеловек-полубык питался человеческим мясом, и Минос требовал, чтобы Афины каждые семь лет присылали ему в жертву семь юношей и семь девушек. Правители Афин боялись могущественного царя Миноса и скрепя сердце отправляли ему эту страшную дань. Уже дважды они отправляли на Крит самых красивых афинских юношей и девушек, когда герой Тесей, решив положить этому конец, добрался до Минотавра, умертвил его своим волшебным мечом, выбрался из лабиринта благодаря клубку, подаренному ему Ариадной, и освободил родной город от кровавой дани…
Омниоры недоуменно переглянулись. В своем большинстве они не понимали, к чему клонит Селена, а та, сверкнув глазами, гордо подняла голову и продолжила:
— Я стою здесь перед вами, такая же омниора, как и остальные. Вместе с вами я молчаливо соглашалась с неизбежной гибелью наших дочерей от убийц-одиор. Афиняне безропотно отправляли своих дочерей на съедение Минотавру, а мы, одиоры, много веков позволяли одиорам пить кровь наших. Одиоры умертвили мою двоюродную сестру. Потом они добрались и до моей матери. Пусть я еще молода, но опыта мне достанет на двоих, а то и на троих из вас, и теперь, когда речь идет о жизни или смерти моей дочери, опыт подсказывает мне, что мы, омниоры, очень трусливы. Мы все время прячемся от одиор. Мы палец о палец не ударили, чтобы объединить свои силы и положить конец истязающему нас нашему Минотавру и подтачивающим наши силы страхам, а лишь уповали на свое избавление от них от рук Избранницы.
Вместо того чтобы бороться с одиорами, мы безропотно отдавали наших дочерей на заклание, не забывая при этом заткнуть рот любой из нас, возвысившей голос против такой чудовищной несправедливости. Что же мы будем делать теперь, когда вспыхнет война? Чем мы ответим одиорам?