А еще на стене имелась табличка: Грековская, 38. Фонарь освещал табличку нехотя, из барского сострадания, отчего цифра «38» казалась непомерно выпуклой, словно надутой изнутри.
Звук шагов всколыхнул пустынную улицу. Нюрка вздрогнула, но под фонарем объявились двое банальных милиционеров с собакой. Патруль остановился, прикуривая. Черный с подпалинами «немец» уселся на тротуар, строго рыкнул на одинокое такси – и вдруг завыл. Тоскливо и обреченно, чего никак не следовало ожидать от здоровенной служебной псины. Патрульный дернул поводок, и «немец» послушно заткнулся.
У Нюрки немного отлегло от сердца. Раз милиция патрулирует, значит, не совсем глушь. Будет хоть кого на помощь позвать. Да и такси она отпускать не собирается.
– Подождите меня здесь. Скоро обратно поедем.
– Это сколько угодно, – с удовлетворением пробасил таксист, принимая мятый червонец.
Нюрка выбралась из машины, оглушительно хлопнула дверцей и решительно направилась во двор. Мимоходом глянула на часы. Без пяти двенадцать. Это хорошо.
Опаздывать она не любила.
Темнота за воротами была пожиже, чем казалось с улицы. Из-под ног метнулась кошка, чуть не обеспечив поздней гостье инфаркт миокарда. Бледно-желтая дорожка света лежала на трех корявых ступеньках. Нюрка поднялась, толкнула мерзко скрипнувшую дверь. Узкий коридор, тусклая лампочка под проволочным колпаком, пятна копоти от спичек, прилипших к потолку. Стены испещрены похабщиной и лозунгами «Металлист – чемпион!». На удивление, вместо ожидаемой кошачьей мочи, запах здесь царил приятный. Пахло освежителем воздуха «Жасмин с лимоном» и ароматным табаком «Captain Black»: будучи в кураже и при деньгах, Нюрка сама иногда курила эти сигарилло.
За высокой дверью в конце коридора бубнили приглушенные голоса. «Вот сейчас заявлюсь к незнакомым людям посреди ночи, выяснится, что они про ковен ни сном ни духом…»
Нюрка обреченно вздохнула и постучала.
– Входите, не заперто!
На японском столе с резными драконами и собирателями риса, беззаботно болтая ногами, сидел знакомый панк. Шумно отдуваясь, он хлебал кофе из хрустального бокала. Нюрка прямо обрадовалась: по крайней мере, знакомое лицо. Сегодня гребень у панка оказался лиловым с золотистыми прожилками. Пирсинг усилился: витая змейка свисала с подбородка на ворот искромсанной лезвием кожанки. Только сейчас Нюрка приметила, что искромсана кожанка отнюдь не как попало, а, можно сказать, художественно искромсана. Бритвенные порезы складывались в замысловатый узор, который был по-своему изящен.
«Зато джинсы на этот раз целехоньки…»
Кожаные заплаты в виде молний Нюрка решила не считать.
За вторым столом – обычным, двухтумбовым – восседала блондинка размером с гиппопотама в небесно-голубом платье с рюшами. Она сосредоточенно тарахтела по клавишам компьютера, игнорируя посетительницу. Рядом с клавиатурой возлежал гроссбух устрашающей полноты, под стать блондинке, и высилась шаткая стопка папок с бумагами.
– Здравствуй, моя Нюрка, здравствуй, дорогая! – осклабившись, фальшиво затянул панк, распахнув свои грабли якобы для объятий. Кофе при этом едва не выплеснулся на равнодушную блондинку.
На запястье фигляра противно запиликали электронные часы.
– О, полночь! – обрадовался панк. – Вы дьявольски пунктуальны!
– Заходите, присаживайтесь, – отвлеклась на секундочку блондинка. – Кофе хотите? Правильно, после нашего кофе до утра не заснешь… Ай! Инок, сгинь!
Это панк, свесившись со стола-японца, ущипнул блондинку за пышные телеса.
«Инок?!»
– Иннокентий Иннокентьевич! – ответил красавец на немой вопрос. – Можно просто Кеша. Инок – только для Валюхи, по субботам. Правда, Валюха-попрыгуха? Ладно, приступим.
Он стал серьезным, извлек из-за пазухи некую распечатку и принялся сверяться.
– Гаврошенко Анна Павловна?
– Д-да…
– Адрес… ну, у вас я был, адрес правильный… Паспорт?
Нюрка продиктовала по памяти номер и серию, и Валюха отбила на клавиатуре лихую дробь. Проверять блондинка не стала: то ли знала данные Нюркиного паспорта заранее, то ли верила на слово.
– Нуте-с, продолжим экзекуцию…
Вопросов было много. Большей частью стандартные, канцелярские, как при трудоустройстве: образование, предыдущее место работы, номер лицензии Минздрава, номер диплома курсов народных целителей и экстрасенсорики, ИНН (хорошо, что догадалась все бумаги с собой захватить!), семейное положение… Но встречались и уникальные, бьющие по нервам:
– Галлюцинациями не страдаете? Неврастения? Паранойя?
– Нет.
– Мандеп?
– Что?!
– Маниакально-депрессивный психоз?
– Нет!
– Шизофрения? На учете в психдиспансере не состояли?
– Нет!!!
– Как предпочитаете работать: с явлением или без?
Разумно решив, что из двух зол надо выбирать меньшее – «Только явлений мне не хватало!» – Нюрка кратко отрезала:
– Без!
– Толковое решение, – покивал Иннокентий, распушив гребень. – К чему вам лишние хлопоты, верно? Зодиакальный сдвиг при работе учитывать будем?
– Разумеется! – без зазрения совести выпалила Нюрка. Сказались профессиональные навыки.
– Прекрасно. Просто замечательно! Валюха, в базу внесла?
– А ты как думаешь, обормот?
– Вот и все, Анна Павловна. Сейчас мы выпишем вам регистрационный номер – и вы свободны. Езжайте домой, отдыхайте, а с понедельника – труба зовет! Приступайте к работе. Уже, так сказать, официально. Под патронатом.
– А… договор? Расписаться где-то надо? – оторопела Нюрка.
– Кровью?!
Глаза Иннокентия полыхнули адским огнем, верхняя губа, дрожа, поползла вверх, готовясь обнажить клыки. Нюрка охнула, попятилась, но сволочной Инок гнусно заржал самым что ни на есть жеребячьим образом. Валюха тоже прыснула в кулачок.
– Нюра, Нюра, до чего ты дура! – Инок, кривляясь, приставив пальцы к голове на манер рожек. – Я ж тебе не Велиар-беспредельщик, я такой правильный, что самому противно! Езжай домой, на такси разоришься. Вот, держи.
В руках у Нюрки оказался грязноватый прямоугольник бумаги, где корявым «врачебным» почерком значилось: «Гаврошенко Анна Павловна. ООО „Харизма LTD.“. Регистрационный номер NSQ127418/3-а». Дата. Витиеватая подпись. Знакомая печать с грифоном.
Все.
– Если возникнут вопросы – предъявите, и вопросов не станет.
– Спасибо, – машинально поблагодарила Нюрка.
– Спокойной ночи. Отдыхайте.
– До свидания.
Нюрка шла к ожидающей ее машине, не замечая, что пританцовывает на ходу. Сейчас она чертовски походила на веселую ведьму, возвращающуюся домой с ночного шабаша. По земле ступала – как по воздуху шла. Но со стороны Нюрка себя не видела, а больше смотреть было некому. Таксист читал газету «Совершенно секретно», бормоча: «Так их, гадов! Так!..», и оторвался от текста, лишь когда Нюрка громко хлопнула дверцей, усаживаясь на заднем сиденье.