— А вот и мы! — громогласно заявил Эдуардыч и, обратившись к Нонне Анатольевне, сказал: — Я вот давно хотел спросить у умных людей: Коза-Нова — это кто такая?

— Насколько мне известно, Казанова был мужчиной, — сухо ответила Нонна Анатольевна.

— Иди ты?! — вытаращил глаза Эдуардыч и простодушно продолжил: — А я думал — баба. А почему коза? Пидор, что ли? То-то Леонтьев так про него надрывается.

Музыка тем временем смолкла, и Нонна Анатольевна, пробормотав: «Извините», удалилась в зал, где было немало неприятных людей, но, по крайней мере, не было Эдуардыча и эти типы с оловянными взглядами держались в отдалении.

— Ну что, Вадик, телку отхватил — нормалёк! — Эдуардыч хлопнул жениха по плечу.

Вадим ничего не ответил.

«Где же я его видел? — снова мелькнула тревожная мысль. — Ах, ну да, в казино!»

— Ладно, не дрейфь, держи хвост пистолетом. — Эдуардыч улыбнулся. — Я вот потолковать с тобой хотел. Есть у меня к тебе одно предложение. Хочешь, считай вроде свадебного подарка. Мы тут с Жоркой, компаньоном моим, дельце одно задумали. Собчак сегодня бумаги подмахнул, так что все на мази. Фонд ЗДР, то есть «Здоровье России». А можно зад. Или за-де-рем. И на тебя мы в этом деле крепко рассчитываем.

Ни задиристое название, ни перспектива сотрудничества с очень полезным человеком Вадима не привлекали. Если бы не непонятная просьба Леры, он бы просто отвернулся, но тут пробормотал что-то вежливое.

Эдуардыч не отставал.

— Вот, Вадик, посмотри вокруг. Что у нас за молодежь в стране. Задохлики одни. Да ты статистику посмотри: чуть не каждый второй глиста — соплей перешибешь. А нам нужна здоровая нация. Ты вот как считаешь? Нужна или нет?

— Нужна, — вяло кивнул Вадим, которому этот разговор стал наскучивать.

— Верно. А что для этого надо, а? Ну ты вот, спортсмен, скажи? А для этого нужна физ-куль-тура, так? Причем массовая. Ну что, согласен со мной?

— Согласен.

— Вот. И наш фонд «Здоровье России» будет способствовать чему? Развитию массовой физкультуры! Секёшь?

— Нет, — чистосердечно ответил Вадим. — Вам-то это зачем?

— Я что же, нерусский, что ли? Мне не обидно? — заорал Эдуардыч, заглушая доносившиеся из зала звуки очередного шлягера. Затем он остановился и уже тише сказал: — Ну конечно, ты прав. Мы люди деловые и просто так ничего не делаем. Но ты послушай, что получается. Мы выпускаем моментальную лотерею «Физкультурник», закупаем спортивное оборудование, одежду, инвентарь самого лучшего качества, мы вкладываем деньги в организацию спортивных зрелищ и соревнований. И в результате получаем прибыль, наши вкладчики получают дивиденды, и еще остается на что? На развитие массовой физической культуры. Ну как?

— Да вроде ничего. Нормальный план. — Вадим хотел как можно скорее избавиться от словоохотливого гостя, который в глубине души был ему почти так же неприятен, как Нонне Анатольевне. — Все хорошо.

— Ага. И вот я предлагаю тебе войти в совет директоров. Будешь, как теперь говорят, паблик рилэйшенс заниматься…

— Кто? я?

— Ну не я же! И не Жорка!

— Не-е, — покачал головой Вадим. — Спасибо, конечно, но я пас. Нет, — Он даже и не задумывался всерьез над столь диким предложением.

— Советую подумать, — продолжал приставать Эдуардыч.

— Хорошо, я подумаю, — ответил Вадим и, затушив окурок, ушел к гостям.

Другая жизнь

Кристина понимала, что сессию сдать не сможет — слишком много материала запущено — и подала заявление о продлении сессии до сентября по семейным обстоятельствам. И это была не отговорка. Бабушка лежала, практически не приходя в сознание, врачи поставили диагноз: инсульт. Временами Кристине казалось, что ее состояние улучшается, а иногда ей становилось хуже, но дни тянулись за днями, а ни серьезного улучшения, ни ухудшения не наблюдалось.

Теперь Кристина в полной мере поняла, что значит истинное несчастье и по-настоящему тяжелая жизнь, и все ее переживания, связанные с Вадимом, с его изменой, даже с предательством Лидии, постепенно померкли. Страшнее всего была ежедневная рутина, кормление, перестилание, стирка. Хорошо еще, что Антонина Станиславовна была худенькой, а после инсульта похудела еще больше, и Кристине было нетрудно переворачивать ее с боку на бок, приподнимать, чтобы поправить постель. Она очень боялась пролежней и потому ежедневно по нескольку раз ворочала бабушку с одного бока на другой. Временами, раз в два-три дня, наведывалась мать Кристины Ванда, еще очень интересная женщина за сорок. Она врывалась в крохотную квартирку, вихрем проносилась из кухни в комнату, оттуда в ванную и снова на кухню, делала замечания и указания, давала советы, то качала головой, то одобрительно кивала, а затем так же вихрем улетала вон, оставляя Кристину наедине с парализованной. Впрочем, от ее визитов была и польза — она приносила продукты и оживляла полностью помертвевший Кристинин горизонт.

Но сидеть с больной матерью у Ванды катастрофически не хватало времени — ей надо было зарабатывать деньги, а если так пойдет и дальше, дочь вполне сможет оформить академический отпуск по уходу за бабушкой, тем более они были прописаны вместе.

Так Кристина и сказала девочкам из группы, которые иногда звонили ей: она уходит в академ, после чего девочки постепенно утратили к ней интерес и почти забыли ее — она уже не принадлежала к их узкому мирку. Возможно, помнила о ней Лидия, но она тоже не звонила, да Кристина, скорее всего, и не стала бы с ней разговаривать.

В свободное время, когда Кристина не была занята кормлением, стиркой, переворачиванием, даванием лекарств, она меланхолически разглядывала деревья внизу, пятый корпус, редких пешеходов или рисовала что-то тоскливое и бессюжетное, более всего похожее на замысловатые мрачные узоры.

Вечером, убедившись, что бабушка заснула, Кристина перебралась к себе в комнату и разглядывала альбом Босха (эти фантасмагорические картинки сейчас как можно лучше соответствовали ее настроению), и в этот момент позвонил человек, о котором она, по правде говоря, и думать забыла.

— Кристина, — услышала она мужской голос, который не сразу узнала, — Гриша говорит. Вы меня не помните?

— Нет, — чистосердечно призналась Кристина.

— Ну Гриша Проценко. Мы с вами в последний раз виделись в «Астории», когда… Вспоминаете теперь?

— Да, — помертвевшим голосом ответила Кристина, которой вовсе не хотелось вспоминать тот день, казавшийся теперь таким далеким.

— Я знаю, вы подруга Лиды, и я хотел вам сказать, что с ней что-то происходит… Я просто не знаю, что делать. Как ее оторвать от этой компании? Вы ведь знаете, наверно, что она связалась с такими людьми… там наркоманы… с дрожью в голосе