Он свернул на Владимирский, прошел мимо вновь заработавшего собора, вокруг которого бомжи и бомжихи торговали всякой дрянью, собранной на помойках и кое-как отмытой, по Загородному, задержался у дома с огромными овальными окнами второго этажа, где шел ремонт. Вот ведь купил какой-то жучила… У Витебского вокзала хотел повернуть назад, но потом передумал и наконец оказался у Технологического института, перед которым возвышался полный энтузиазма Плеханов.
Вокруг шла бойкая торговля. Хризантемами, астрами, гладиолусами пестрел богатый цветочный базар. Почему-то ужасно захотелось купить цветов, однако было непонятно кому и зачем. Не покупать же цветы себе. Вадим, правда, знал, что так делают некоторые женщины, но он еще не дошел до той стадии, когда мужчина может забыть о том, что он должен вести себя, по-мужски. Да если бы он и купил цветы, не нести же их с собой в казино. Можно, конечно, подарить новой девице-крупье, но та, пожалуй, рылом не вышла…
И все-таки в мозгу шла какая-то подсознательная работа. Что-то надо купить. И вдруг Вадима осенило. Вот в чем дело — где-то тут день рождения матери. Теперь все встало на свои места. Ну конечно, вот в такие дни по осени он всегда покупал цветы. Сколько помнит себя. Сначала ходили вместе с отцом на Андреевский рынок, потом стали дарить каждый от себя, а пару лет назад Вадим привез ей из-за границы роскошный букет орхидей.
«Какое же сегодня число?» — мучительно соображал Вадим. Подходить к прохожим с таким нелепым вопросом не хотелось. Подумают еще невесть что, а то и узнают в нем ТОГО САМОГО. Что, скажут, перепил на чужие денежки? Конечно, Вадим сгущал краски, но такая опасность была, а потому он только поднял воротник повыше.
Вадим вошел в вестибюль метро и стал разглядывать газеты. 12 октября. Увидев эту дату, Вадим даже усмехнулся про себя. Да, автопилот сработал. День рождения у матери сегодня. Он вспомнил их утреннюю встречу и поежился. Как жаль, что он вспомнил об этом слишком поздно.
Но все-таки не забыл.
Действительно, надо было что-то купить. Только не цветы. Вадим обвел взглядом окружающие коммерческие ларьки. Один и тот же набор товаров: куклы под Барби в одуряюще розовых платьях, турецкая помада вырви-глаз, пиратские видеокопии и не менее пиратские аудиозаписи, а также псевдояпонская аппаратура и якобы итальянская кожа. Глаза буквально разбегались, не останавливаясь ни на чем.
Да что тут можно купить, с презрением подумал Вадим и повернулся, чтобы поймать тачку и доехать до «Пассажа» или «Гостиного». И тут он увидел перчатки. Совершенно непонятно, как такая качественная вещь могла попасть в ларек у Техноложки. Вадим подошел и присмотрелся повнимательнее. Действительно, прекрасные дамские перчатки из темно-оливковой кожи прекрасной выделки. Как раз под цвет маминого пальто и большого шарфа от Кардена. Однако сначала надо подержать их в руках, вдруг это всего лишь дешевая турецкая подделка.
Вадим слегка склонился к открытому окошечку и сказал:
— Покажите перчатки, пожалуйста.
Продавщицу было не видно за заставленным товаром стеклом ларька. Да Вадим не очень-то ее и разглядывал, заметил только старую душегрейку на вате и наверченный до ушей шарф. Что там было над шарфом, он не заметил, да, собственно, не обратил внимания и на все остальное. Перед ним лежали перчатки. Он взял их в руки. Действительно, настоящая лайка. Красивый, очень изысканный цвет и форма. Подходящий размер.
— Сколько? — спросил Вадим.
— Сто пятьдесят, — каким-то полузадушенным хриплым голосом ответили из ларька.
Вадим отсчитал деньги и сунул их в отверстие. Невидимая рука приняла их. «Идиоты, — думал Вадим, — фуфло за бешеные деньги задвигают, а настоящие вещи в полцены отдают».
Он и понятия не имел, что из ларька, в щель между куклой Барби и набором косметики, за ним следят два зеленых глаза и быстро наполняются слезами. Кутаясь в клетчатый шерстяной платок, который все равно не спасал от сквозняков, гулявших по киоску, Кристина пристально смотрела в спину удаляющемуся Вадиму.
«Вот кому достались наши перчатки, — горько думала она. — Этой Валерии».
Вадим вошел в казино и сразу как будто очутился в другом мире. И не было больше ни моросящего дождя, ни сумрачных лиц прохожих. Однако Вадима больше не обманывала кажущаяся ласковость и мягкость этого мира. Потому что здесь царили другие законы, но не менее, а, пожалуй, более жестокие.
Главное — не поддаваться азарту, голова должна быть холодной. Не идет игра — уходи, придешь завтра. Идет — остановись, не надо эксплуатировать удачу, она того не любит.
Так Вадим говорил себе всякий раз, когда переступал этот порог, и часто ему неимоверным усилием воли удавалось удержаться в рамках и внять голосу рассудка, но иногда он срывался, и тогда следовал либо резкий взлет, либо глубокое падение.
Однако и взлеты и падения были относительны, ведь касались всегда только одного, вокруг чего сейчас только и вращалась его жизнь. Ее единственной последней опорой был выигрыш. Банальный рулеточный выигрыш. Больше ничего не оставалось в жизни Вадима Воронова.
В тот день он вошел в казино в хорошем настроении. Во внутреннем кармане лежал подарок матери. И радовало то, что он вспомнил о подарке, пусть и в последний момент, и то, что нашел его. Вадим решил, что сегодня пробудет здесь совсем немного, вернется домой пораньше, во всяком случае пока родители еще не легли спать.
Он окинул взглядом зад. Было много незнакомых лиц, впрочем как две капли воды похожих на те, что уже успели примелькаться. Но были и завсегдатаи. Вот худенький паренек, этот играет очень азартно, но приходит не часто, видно, не всегда есть что ставить.
Вадим подошел к столу, где крутилась рулетка, и стал наблюдать за игрой. Постепенно им начало овладевать то чувство, которое он все время пытался гнать от себя, — руки почему-то вспотели, начали дрожать пальцы.
— Делайте ставки, — сказал крупье. Сегодня это был мужчина.
Вадим бросил на стол несколько фишек. Весь мир сразу поблек, как будто выцвел. Реальным казался только невозмутимый крупье, неподвижно застывший над колесом рулетки.
— Двадцать семь! — разнеслось над столом.
Вадим нервно сглотнул и до хруста сдавил холодные пальцы. На двадцать семь он поставил две зеленые фишки. Теперь все пойдет как надо. Фортуна снова обернется к нему лицом.
Семьдесят долларов… Неплохо? А сколько он уже проиграл? Немерено. И считать не хочется.
Сосчитать было нетрудно, потому что Вадим пришел сюда с той тысячей, которая осталась от продажи машины.
«Да… Блин! А ведь говорил себе, что больше ста ставить не буду. Не больше ста… Ну ста пятидесяти.
Девушка услужливо спросила: