Я замерла. Он сказал «не сейчас», твердо подразумевая, что в другое время это вполне может произойти. И не убивает он меня по единственной причине — ему нужна Книга.
И этого придурка я оплакивала? И его возвращение праздновала? Я не стала размышлять над смыслом слов «тысячу лет». Займусь этим позже.
— Если ты думаешь, что я охотился за Книгой так долго для того, чтобы убить свой лучший шанс, ты ни хрена обо мне не знаешь.
Снова прозвучала фраза Фионы, которую она сказала в ночь, когда он заколол ее, чтобы заткнуть ей рот. Я была его «лучшим шансом». На что?
— Ну, валяй. Ты, Лор, Кастео, Фейд. И кто там еще готов встать у меня на пути. Но на твоем месте, я бы отвалил нахрен. Не давай мне повода заставить тебя жалеть всю жизнь. Этого вы хотите? Бессмысленную и бесконечную войну? Хотите, чтобы мы вцепились друг другу глотки?
Молчание.
— Я никогда не забываю о своей верности. А ты забыл о своей преданности. Обеспечьте безопасность ее родителям. Следуйте моим приказам. Это скоро закончится.
Я сжала руки в кулаки. Что именно закончится?
— Вот тут ты ошибаешься. Не все миры одинаково хороши. Некоторые — лучше. Мы с самого начала знали, что она джокер в колоде. После того, что я узнал о ней той ночью, я должен разыграть эту карту. Ты уже нашел Тэлли? Мне нужно допросить ее. Если она еще жива. Нет? Отправь на это еще людей.
Что он хотел сказать словами «после того, что он узнал обо мне»? Что я объединилась с Дэрроком? Что, по его мнению, я была готова предать его? Или что-то другое? Кто такая Тэлли, и о чем ему нужно ее допросить?
— Дэррок мертв. В’лейну она скажет, что наврала. А соплячке никто не поверит.
Еще одна долгая пауза.
— Конечно, она будет делать то, что я скажу. В’лейна я сам уберу, если придется.
Пауза.
— Черта лысого ты смог бы.
Молчание длилось достаточно долго. Я поняла, что он закончил разговор. Опершись рукой о дверной косяк, я стояла, таращась в сторону лестницы.
— Тащите свою задницу сюда, мисс Лейн. Сейчас же.
— Я слышала… — начала я.
— Я позволил вам услышать, — отрезал он.
Захлопнув рот, я закрыла дверь и прислонилась к ней. Уголки его губ приподнялись, как будто он тайно забавлялся. На мгновение мне показалось, что мы ведем один из наших безмолвных разговоров.
— Думаете, вам безопасно находиться взаперти рядом со Зверем?
— Ошибаешься, если думаешь, что я боюсь тебя.
— А следовало бы бояться.
— Может, это тебе стоит бояться меня. Ну, давай же, разозли меня, Бэрронс! Увидишь, что будет.
— Маленькая девочка думает, что она выросла.
На его губах появилась знакомая улыбка, к которой я так привыкла за последние месяцы. Частично насмешливая, частично раздраженная и отчасти возбужденная. Мужчины — такие сложные существа.
— Теперь вы знаете, что они думают о вас. Я единственный, кто стоит между вами и моими людьми, — сказал он.
Это и еще очень глубокое озеро с зеркальной поверхностью, в которое я погружусь до самого дна, если понадобится. Несмотря на то, что он снова жив, несмотря на то, что теперь я поняла, что мне не придется уничтожать мир, чтобы воскресить его, я больше не та женщина, которой была до того как помогла убить его и никогда ей не буду снова.
Перенесенные изменения нанесли мне необратимое повреждение. Те эмоции, которые я испытывала, думая, что он мертв, глубоко врезались мне в сердце, оставив на нем шрамы. Моя душа изменилась. Возможно, горе и покинуло меня, но память о тех днях, о моих решениях, о том, что я почти совершила, навсегда останется частью меня. Я полагаю какая-то часть меня все еще слегка в оцепенении и, возможно, надолго.
Мой взгляд блуждал по его шее. Такое чувство, что его горло никогда не было перерезанным. Нет ни раны, ни шрама. Он полностью исцелился. Прошлой ночью я видела его обнаженным, и на его торсе также не было шрамов. На его теле не было ни следа пережитой насильственной смерти.
Я снова скользнула взглядом по его лицу. Он смотрел на мои перекрашенные волосы. Я отбросила их назад, заправив за уши. Из-за враждебности в его взгляде, я знала, что если раскрою рот снова, он заставит меня заткнуться, поэтому я просто ждала, наслаждаясь видом.
Единственное что я осознала, когда горевала о нем, насколько он привлекателен. Бэрронс… вызывал зависимость. Он завладеет твоими мыслями и чувствами, так что ты и представить не сможешь кого-то, на кого захочется смотреть больше. У него темные волосы, зачесанные назад, иногда короткие, иногда длинные, как будто он не может регулярно отвлекаться на стрижку. Теперь я знаю, как ему удается двигаться с такой животной грацией при росте более шести футов и крепких мускулах.
Он и есть животное.
Его лоб, нос, рот, и челюсть носят отпечаток генофонда, который давным-давно исчез, соединившись с тем, что делает его зверем, что бы это ни было. Несмотря на симметричные, четко выраженные черты, его лицо слишком грубое, чтобы быть красивым. Бэрронс может и эволюционировал до прямоходящего, но так и не избавился от первозданности и напористости прирожденного хищника. Жестокость и кровожадность моего демона-хранителя неотъемлемая часть его сущности.
Когда я впервые оказалась в Дублине, он вселял в меня ужас.
Глубоко и медленно вдыхая, я наполняю легкие воздухом. Несмотря на то, что нас отделяют десять футов и огромный письменный стол, я чувствую его запах.
Никогда не забуду, как пахнет его кожа. Я знаю его вкус и тот запах, который мы создаем. Секс — это парфюмерия, которая творит свой собственный аромат. Она выбирает двоих и делает так, чтобы они пахли, как третий. Ни один человек, не может создать этот запах в одиночку. Хотела бы я знать, если этот третий запах может стать наркотиком из феромонов, образующихся из смеси пота, слюны и спермы. Я хотела завалить его на письменный стол. Оседлать. Обрушить бурю эмоций на наши тела.
Я понимаю, что он смотрит на меня тяжелым взглядом. Видимо, у меня все написано на лбу. Страсть не та эмоция, которую легко скрыть. Она проявляется в твоем дыхании, в том, как ты двигаешься. И если ты уже настроен на кого-то, этого невозможно не заметить.
— Вам что-то от меня нужно, мисс Лейн? — он говорит очень мягко. Вожделение плещется в его древних глазах. Помню первый раз, когда увидела его там. Мне хотелось с криками убежать. Дикая Мак хотела поиграть.
Ответом на его вопрос было громкое «да». Я хотела броситься через стол и выпустить из себя нечто неистовое. Хотела ударить его, наказать за мои страдания. Я хотела поцеловать его, наброситься на него, самым примитивным способом убедить себя, что он — жив.
Если кто ее и убьет, сказал он минуту назад, то это я.
Боже, как же я по нему горевала!