— Вы что, все рассказываете друг другу?
— Не все. При-йя, звучало чертовски интересно. Так и не узнал всех подробностей.
— Когда? Отвечай, — я использовала Глас, чтобы принудить его.
— Не уверен. Но быстрее, чем в прошлый раз. И если ты еще хоть раз используешь на мне Глас, женщина, я убью твоих родителей сам.
— Что должен сделать принц, чтобы получить поцелуй в День Святого Валентина, МакКайла?
Слова возникли из мрака, а затем словно сам Эрос, скользя по моей коже, слегка покалывал сотней крошечных стрел Купидона. Даже побывав прий-ей и приобретя иммунитет к сексу с фейри, я по-прежнему трепещу, услышав мелодичный чувственный голос В’лейна. И хотя уже не раздеваюсь при его появлении, в глубине души остаюсь все той же девочкой-лето, которой этого хочется, особенно, когда он заигрывает со мной и пытается соблазнить.
Сколько дней Святого Валентина в моей жизни заканчивались поцелуем?
Их можно посчитать по пальцам одной руки.
Да и те можно назвать поцелуями лишь с натяжкой: невинные, явно не из тех, что способны потрясти женщину и перевернуть ее мир.
Взявшись за ручку двери «Книг и Сувениров Бэрронса», я остановилась. Он сменил замки в дверях гаража и черного входа магазина, так что мне пришлось припарковать Вайпер в переулке и идти вокруг здания к главному входу. Это была тяжелая ночь. Скорее бы уж она закончилась. Хочется забраться, наконец, с головой под одеяло и уснуть глубоким сном без всяких сновидений.
Всего несколько часов назад, я успокаивала себя тем, что, несмотря на злость Бэрронса, все же смогу уснуть с утешительной мыслью: «Он жив».
Ну да. С Днем Святого Валентина меня.
— Полагаю, смертные мужчины дарят женщинам цветы.
Я неожиданно почувствовала обволакивающий изысканный аромат роз, и в моей руке возник букет. Бутоны приятно щекотали нос. Земля под ногами также была усыпана лепестками, покрытыми росой и источающими невероятно пьянящий аромат.
Я прислонилась лбом к стеклу двери. Сквозь него был виден мой разгромленный магазин.
— Ты тоже пришел обвинить меня в предательстве?
Вполне в духе фейри: осыпать меня подарками, не переставая при этом угрожать. Мне надоело оправдываться. Безжизненный взгляд Бэрронса почти вернул меня на край того обрыва. Понятия не имею, почему мне так невыносимо видеть его мертвым, я же знала, что на самом деле это не так. Лор уверил меня, что он вернется, но не был уверен, когда именно. Почему он не знает когда? Может, телу Бэрронса необходимо время, чтобы исцелиться, и некоторые раны заживают дольше других?
Я никак не могла выбросить из головы эту картину. Теперь меня терзали два образа: Бэрронс-выпотрошенный и Бэрронс-расстрелянный. Вдобавок ко всему, я боялась за родителей, с ужасом осознав, с какой легкостью Книга добралась до близких мне людей. Сначала аббатство, затем Дэррок, Бэрронс, а теперь она угрожает и моим родителям. Я больше не могла оспаривать утверждение Риодана, что Книга сама находит меня. Играет со мной. Но почему тогда просто не убить меня и не покончить со всем этим? Неужели она и вправду рассчитывала, что я, как выразился Риодан, «переметнусь»? Все, что касалось Синсар Дабх, не имело смысла. То она вызывала чудовищную, сокрушительную головную боль, так что я могла за милю почуять её приближение. То, вот как сегодня, я и понятия не имела, что нахожусь с ней в одной комнате.
Она убила каждого, кто соприкасался с ней. Кроме меня. Книга причиняла мне боль, но всегда оставляла в живых. Почему?
Я потребовала, чтобы Лор увез маму и папу из Дублина. Но он отказался даже обсуждать это. Сказал, что никто и пальцем не пошевелит, пока Бэрронс не прикажет. А что до их желания свернуть мне шею, видимо, и тут последнее слово за Бэрронсом.
Я могла бы убедить В’лейна переместиться в клуб, забрать моих родителей, спрятать их в безопасном месте, но… что ж, возможно, во мне говорит ши-видящая, но не могу я доверить своих родных фейри.
— Я не глуп, МакКайла. Ты разыгрывала Дэррока. Единственный вопрос — зачем?
У меня словно гора с плеч свалилась. Наконец-то кто-то поверил в меня. Так и знала, что это будет В’лейн.
— Спасибо.
Я развернулась и с благодарностью посмотрела на него. В’Лейн — всегда зрелище. Он приглушал свою сущность, принимая человеческую форму, но это не сильно ослабляло его нечеловеческое очарование. В черных штанах, ботинках и черном кашемировом свитере, с длинными волосами, рассыпавшимся по спине, и бархатной кожей, отливающей золотом, он был похож на падшего архангела.
Сегодня он был величественен, как никогда. Интересно, обрел ли он цель, которой ему так не хватало, возглавив армию Светлых? И теперь он уже не бессмертный, томимый скукой и мелочными страстями, а становится истинным лидером своего народа? Быть предводителем Светлого двора — хлопот не оберешься. Может, если Джейни и его Стражи подстрелят и запрут достаточное количество их сородичей, они наконец-то проснутся. Небольшие испытания и страдания пойдут Светлым на пользу.
— Ты никогда не сомневался во мне? Даже когда я стояла на улице с армией Темных?
— Я знаю, что ты за человек, МакКайла. Если бы ты была фейри, то принадлежала бы к моему двору, — он изучал меня древними радужными глазами. — Моя армия не столь проницательна, как я. Они считают тебя его союзником. Мы убедим их в обратном, — уголки его губ дрогнули в улыбке. — Именно твое утверждение, что Бэрронс мертв, выдало тебя. Я видел его с тобой сегодня в «Честере», — он помолчал. — Мне не совсем ясно, как тебе удалось обмануть Темных Принцев. Они были уверены, что он мертв.
Его слова прозвучали столь мягко, что я едва не пропустила вопрос и угрозу. Шелковый голос был пронизан сталью. За всей своей игривостью, В’лейн был в опасном настроении. Но почему? Я знала, что он был в «Честере». Неужели, после того, как Лор выпроводил меня из клуба и затолкал в Вайпер, случилось что-то еще? Знал ли В’лейн, что Синсар Дабх тоже была там?
— Да так, один маленький фокус, — выкрутилась я.
— Бэрронс вовсе не умирал? Он был лишь… на время «выведен из строя»?
В’лейн и Бэрронс ненавидят друг друга, это как-то связанно с тем, что давным-давно Бэрронс убил принцессу В’лейна. Инстинкт, который был превыше моего понимания, заставил меня солгать.
— Ты что, шутишь? Бэрронса невозможно убить.
— Я узнаю, как ты обманула Темных Принцев, МакКайла, — вновь за шелком его голоса скрывалась сталь. Это был не вопрос. Это был приказ.
Он подошел ко мне, и одурманивающий аромат двора Фейри — жасмина и сандалового дерева — дополнил изысканное пряное благоухание пурпурных лепестков, раздавленных его ботинками. Вместе с ним вошла и опасность.
Я подняла голову, внимательно разглядывая его. И внезапно поняла, откуда взялась его злость. Он был на грани не из-за того, что думал, будто я смогла провести Темных Принцев, а потому что боялся, что они знали о лже-смерти Берронса и каким-то образом смогли обмануть его самого.