«Чем ты, дружок, в состоянии помешать хозяину Тумидусу? — желчно спросил Гишер. — Ты даже слова против сказать не способен при всем желании! Да и желания особого у тебя нет, если честно…»
— Пошли данные зондов.
— Давайте.
— Состав атмосферы пригоден для дыхания. Токсичных примесей не обнаружено.
— Вирусно-бактериальная среда — в норме. Организмов, способных прорвать стандартную биоблокаду, не выявлено. Можно выходить без спецсредств защиты.
— Температурный режим — комфортный.
— Обнаружено 976 поселений аборигенов, подходящих для операции.
— Запускайте оптимизацию.
— Когда уже наконец изобретут пятимерные трюмы?! Наши яйцеголовые бьются-бьются…
— Пятимерные трюмы?
— Ну да! Чтобы всю ботву такой вот плантации одним махом…
— Ну и аппетиты у тебя, Флавий!
— Отставить болтовню на рабочей частоте!
— Есть оптимизация. Объект выбран.
— Дайте координаты и увеличение.
На обзорнике проступила координатная сетка. Изображение начало рывками увеличиваться.
— Первая итерация… вторая… третья… — бормотал себе под нос толстяк-навигатор.
Город. Мелкий населенный пункт: захолустье, вне оживленных трасс. Красные, рыжие, серые прямоугольники крыш. Хаотичное на первый взгляд переплетение улиц. Пятна зелени, желтая полоска пляжа, море с едва различимыми черточками…
Корабли? Яхты?
Город распластался на берегу бесформенной амебой, вытянул дюжину ложноножек в глубь материка, не подозревая о нависших над ним звездолетах.
— Дай полное увеличение, — обратился нервный Анк к толстому напарнику.
— Зачем?
— Все равно будем здесь до конца операции болтаться. Так хоть поглядим, пока не началось.
— Смотри, старый извращенец, — хохотнул толстяк, погружая волосатую лапищу в недра пульта. — Только не сглазь.
В следующий миг Лючано показалось, что корабль падает с высоты на город, и он невольно вцепился в рукояти «весел».
Улица. Брусчатка мостовой, узкие тротуары. Дома в три-четыре этажа с разноцветными фасадами: канареечная желтизна, салатная зелень, бирюзовый росчерк. Разными дома были не только по цвету: пузатые балкончики, окна стрельчатые, полукруглые, прямоугольные, барельефы, лепнина, узкие ступеньки парадных…
Никаких стандартов, никаких типовых проектов. С первого взгляда видно: варвары. «Потенциальные техноложцы», как выразился толстяк.
По улице проехала повозка с крытым верхом, запряженная самой настоящей лошадью. У Лючано возникло ощущение, что он внезапно перенесся на тысячелетия назад, в эпоху первобытной цивилизации. Или в Мальцовку: там ему однажды довелось кататься на аналогичной повозке. Сюда бы историков с этнографами…
Плотный человек в кургузой пиджачной паре и смешной шляпе «котелком», с тростью в руке, наклонился к витрине магазина. Рядом тут же образовался малолетний сорванец, пристроился вплотную, якобы тоже интересуясь выставленным товаром.
— Гляди, Касиус! Парень у лопуха бумажник тырит! С кредитками!
— Откуда у ботвы кредитки?! У них небось все за наличные…
— О, вытащил!
— Молодец, пацан! А лопух ушами хлопает…
Воришка, удрав за угол, корчил оттуда рожи обворованному зеваке. Человек с тростью, по мнению Лючано, сильно смахивал на маэстро Карла. А сорванец — на юного Борготту.
«Меня сюда, будь добр, не приплетай, — подвел итог Гишер. — Взял моду: аналогии выискивать. Стареешь, дружок…»
— Приступаем к началу операции, — прервал восторги навигаторов знакомый голос экс-легата Тумидуса. — Даю координаты сектора накрытия.
Изображение на обзорнике отпрянуло и сместилось. Красный пунктирный квадрат обозначил выбранный район — практически весь город, не считая хуторов на юго-западе.
— Объявляется пятнадцатиминутная готовность. Отсчет пошел. Сетка для ботов накрытия…
Навигатор Анк развернулся вместе с креслом, вспомнив про «квартет» рабов.
— Идите на первую палубу. Там доложитесь дежурному и поступите в его распоряжение.
Для Лючано было бы гораздо легче, если бы нервный Анк закричал: «Хватит прохлаждаться, бездельники!» — или просто велел: «Пошли вон!»
Нет, Анк так не сказал.
Мои взаимоотношения с судьбой можно определить кратко: «Я — кукла».
Но всякий раз — разная кукла.
Я бываю перчаточным болванчиком. Властная рука наполняет меня целиком, толкая на поступки вне моего согласия, и, опустев, я страдаю. Подчиняться — легко, вспоминать об этом — мучительно. Наверное, поэтому в таких случаях я дерзок и насмешлив.
Защитная реакция.
Я бываю тростевым героем. Управляющие трости создают видимость свободы, но только видимость. У этой куклы есть возможность широкого жеста, поэтому я теперь — оратор, романтик, существо возвышенное и патетическое. Если герой велик, его ведут на тростях сразу несколько человек. Одному ведущему с великим героем не справиться.
Согласитесь, забавный нюанс.
Я бываю марионеткой. В отличие от предыдущих кукол, в принципе не способных сопротивляться кукловоду, теперь я обладаю малой толикой собственной активности. Пусть даже это обусловлено всего лишь моим весом и инерцией.
Вешу, следовательно, существую.
Хрупкость марионетки — цена ее крошечной свободы.
— Н-но, веселые!
Распутица чавкала под колесами, доедая остатки снега. Деревья на обочине вздымали к небу голые ветви, требуя одеть их в сочную, клейкую зелень, и чем быстрее, тем лучше. Небо отмалчивалось, пряча монетку солнца в карман. Грай ворон висел над головами черной, ощутимо плотной тучей, грозя рухнуть и навеки погрести под собой, в безнадежности сварливого гвалта.
Состязаясь с воронами, в деревне за рекой брехали собаки.
Так начиналась весна на Сечене, близ Мальцовки.
— Знаете, ваше сиятельство, я впервые в жизни еду на лошадях. — Лючано поежился и плотнее запахнул волчью шубу, выданную ему ключницей Матреной. Ключница, баба ядреная и себе на уме, похоже, имела виды на гостя, осыпая дарами сверх меры. — Странное ощущение. Я ожидал большего… Архаики, что ли? Романтики? Нет, не то…
В носу засвербило, и он чихнул. Граф Мальцов засмеялся:
— Вы, голубчик, отнюдь не едете на лошадях. Вы едете в фаэтоне. Кстати, будьте здоровы.