— Очень скоро, мой милый, очень скоро! Жду не дождусь, когда смогу назвать моего дорогого мальчика королем. Во дворце состоится пышная церемония… Кажется, она называется коронирование, да?
— Коронация, — рассеянно поправил ее Тео, думая о своем: «Как же все это произошло? Каким образом Шадик смог встать во главе такой огромной силы?»
Он как раз хотел спросить об этом, но тут мама снова восторженно залепетала:
— Ах, вы только посмотрите! Кажется, со времени нашего прошлого визита тут стало еще больше хагсмаров! Тео, детка моя, сейчас ты увидишь тронный зал и своего дорогого брата, восседающего на ледяном троне хратгарских королей! Подумать только, мой сын сидит на древнем троне! Разве это не прекрасно?
Тошнота подступила к горлу Тео, когда они вошли во дворец и проследовали по ледяным коридорам в тронный зал. Теперь он понял, почему хагсмары предпочитали сидеть снаружи. Великолепный дворец гнил изнутри! Гнилой лед! Тео никогда не думал, что это крепкое выражение может быть чистой правдой. Внутри ледяные стены помутнели и стали ноздреватыми, словно подтаявший снег. Внезапно Тео понял, что напоминает ему этот гнилой, пористый лед. Однажды в Сиртгаре он увидел в дупле дерева медовые соты, и эти соты были точь-в-точь похожи на начинку ледяного дворца! Сладкий гнилой лед! Дворец гнил и разлагался, поэтому лишь внешние его стены были безопасны для хагсмаров.
Интересно, как долго хагсмары останутся верными своему предводителю и королю — этому жалкому, щуплому совенку, съежившемуся на гниющем троне? С тех пор как Тео покинул родное дупло, его брат почти не прибавил в росте. Его всклокоченные перья торчали во все стороны, словно их уже давно никто не чистил и не приглаживал, хотя это очевидно было не так. Сразу четверо сов — воробьиный сычик и три сычика-эльфа — деловито копались клювами в оперении Шадика, выклевывая блох у него над ушами и между когтей.
— Мама? — подался вперед Шадик.
— Да, деточка моя! Смотри, кого я к тебе привела! Шадик мгновенно посуровел и отчеканил:
— Сколько тебе повторять, что ко мне следует обращаться по-военному — командир Сильный Коготь! — Он высокомерно повернулся к Тео: — Добрый вечер, брат. Давно не виделись. Я слышал, ты все это время занимался науками? Насколько я помню, в тебе никогда не было ни солдатской жилки, ни военной косточки! — Он повернулся к находившимся в зале совам и пояснил: — Мой брат Тео с детства отличался склонностью к наукам. Он не боец. — Совы загудели, как показалось Тео, неодобрительно. — Совсем не боец!
Шадик слетел с трона. Да, это был легендарный трон хратгарских королей, высеченный в целой глыбе льда в виде дерева с множеством ледяных ветвей, на которых могли рассесться король, королева, принцы и принцессы. Но сейчас большая часть ветвей сгнила и отвалилась, а некогда величественный трон выглядел так, будто с трудом выдерживал вес чахлого Шадика и его свиты из четырех крошечных сычиков.
Тео решительно шагнул вперед, но Шадик истерически взвизгнул и замахал на него крыльями:
— Стой там, где стоишь! Не приближайся!
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Тео и намеренно сделал паузу. Как он и ожидал, Шадик тут же выкатил грудь и напустил на себя угрожающий вид. — Добрый вечер, командир Сильный Коготь, — закончил Тео.
В эти несколько секунд Тео успел понять самое главное — его брат искренне забыл или намеренно выбросил из головы их общее прошлое. Шадик больше не помнил, сколько раз старший брат защищал его от отцовского гнева, утешал и успокаивал, помогая залечить не только пощипанные крылья, но и больно раненное самолюбие. И еще Тео понял, что Шадик не просто слегка помешался от собственных успехов, а полностью сошел с ума. Безумный огонек плясал в его янтарных глазах.
— Разве он не прекрасен, Тео? — шепнула ему на ухо Филма. Тео подумал про себя, что, если она еще раз скажет слово «прекрасно», он отрыгнет прямо в тронном зале. — Ты заметил, как величественно он держит себя, дорогуша?
— Мы с семьей проследуем в банкетное дупло, — заявил Шадик, поворачиваясь к сычикам. — Прошу вас составить нам компанию, мои малютки.
Карликовые сычики радостно защебетали, раскланиваясь.
Банкетный зал был похож на большую помойку. Повсюду валялись остатки обглоданных леммингов, снежных белок и ледяных крыс, но никто, казалось, не обращал на это никакого внимания. Подтаявший лед был перепачкан кровью. Как ни голоден был Тео, у него мгновенно пропал аппетит, и он отвернулся от сов, вносивших в зал свежую дичь.
— Рассказывай, как поживаешь, братик, — пропищал Шадик, поворачивая голову к Тео. — Все учишься? Надеюсь, ты еще не стал Глауксовым братом? — пошутил он и тут же настороженно покосился на свою свиту. Сопровождавшие его совы истерически захихикали. Было очевидно, что здесь принято с презрением относиться как к науке, так и к чрезмерно вдумчивым совам.
— Я… — выдавил Тео и замялся. — Да… можно и так сказать. Я занимаюсь наукой и подумываю о принятии обета.
«Вообще-то это почти правда. Зачем уточнять, что я дал обет на далеком острове в Сиртгаре и принес клятву быть Ночным стражем и верным подданным законного короля?»
Впервые в жизни, если не считать войны и безвыходных ситуаций, Тео испытывал настоящую слепую ярость. «Похоже, при виде моего брата в самой миролюбивой сове проснется воитель!»
— Не думаю, что у обитателей этого дворца есть время на подобные… занятия. В наше суровое время это было бы недопустимой роскошью, не правда ли? — напыщенно проговорил Шадик, крутя головой во все стороны, чтобы видеть устремленные на себя взгляды. Разумеется, брата он не удостоил своим вниманием.
«Он стал вести себя очень странно, — отметил про себя Тео. — И говорит неестественно — скажет слово и замолкает, выдерживая паузу. И эти странные взгляды — спесивые и жеманные в одно и то же время. Мой брат сошел с ума. Но неужели никто этого не замечает? Ладно мама, матери могут быть слепы, но куда смотрит Виг? А эти совы, которые порхают вокруг него? Как ему удается отводить им всем глаза? Как он сумел собрать вокруг себя всех этих сов и хагсмаров? Неужели никто, кроме меня, не видит, что этот дворец насквозь сгнил изнутри? И неужели единственными разумными существами в этом дворце остаются хагсмары, сидящие на балюстрадах и башнях?»
Внезапно взгляд его упал на пятнистую сову, подносившую своему военачальнику и будущему королю сочную ледяную крысу. Сова приближалась изящными шажочками, низко склонив голову, всем своим видом выражая раболепство, подобострастие и угодливое преклонение перед великим владыкой. Голова подданной была опущена, но Тео успел заметить золотой блеск в ее темных глазах — очень умных темных глазах совы, умело скрывающей свой ум. В этот короткий миг Тео успел понять, что во всем дворце он единственный, от кого не укрылся умный взгляд пятнистой совы. И единственный, кто узнал ее. Ибо перед ним была Эмерилла, дочь Стрикс Струмажен и Стрикс Хартвела!
Крит искусно вплела перо в оперение Лутты.