— Я пропустил церемонию Мяса-на-Косточке для Эглантины! — желудок Сорена затрясся от рыданий. — Но почему… почему? — залепетал он.
— Ты хочешь знать, почему она ничего тебе не сказала? — догадалась Барран. Она вздохнула и задумчиво заговорила, словно отвечая своим собственным мыслям: — Потому, что когда родители прилетают с полевкой или сусликом в когтях и говорят: «Клювы вверх! Открыть глотку!», это всегда бывает неожиданно. Только что тебя кормили, как птенца, а теперь никто больше не будет снимать с мяса шкурку и вытаскивать косточки! Так почему же мы не могли подготовить сюрприз своим детям?
Сорен с усилием моргнул. Слезы застилали ему глаза, огромная фигура белой совы расплывалась перед ним, как облако.
— Но она ни словечка мне не сказала, когда я вернулся!
— Эглантина очень чувствительная сова. Она знала, как ты расстроишься, узнав, что пропустил ее церемонию. Она просто не смогла огорчить тебя, Сорен. Она ведь так тебя любит…
Сорен бессильно уронил крылья. Никогда еще он не чувствовал себя так отвратительно.
— А теперь, молодые птицы, — взял слово молчавший до сих пор Борон.
«Великий Глаукс! Сейчас он спросит, где мы были!» — подумал Сорен.
— Вы искали Эзилриба, я правильно понял? Сорен беспомощно кивнул.
— Что ж, этого следовало ожидать, — вздохнул Борон.
При этих словах Вислошейка так и раздулась от возмущения:
— Извини, что вмешиваюсь, Борон, но мы ожидаем от детей послушания, а не дурацких выходок!
— Да-да, ты права. Полностью права, — кивнул Борон, но Сорен видел, что король вовсе не считает, что скучная пещерная сова полностью права.
— Где вы были? — проскрипела Вислошейка.
— Это сейчас неважно, — остановил ее Борон. — Важно то, что из-за своего поступка эта стая пропустила сортировку ягод. Сорен не присутствовал на церемонии Мяса-на-Косточке, а Сумрак прогулял шлифовку кремня. Следовательно, своими действиями они нанесли урон нашему Великому Древу.
— А значит, — прогремела Вислошейка, — настало время расплаты! Вы четверо три дня подряд будете закапывать погадки!
Всю дорогу из зала парламента до своего дупла Сорен еле слышно шептал:
— Не на что жаловаться… Не на что сетовать… Мы еще легко отделались!
— Легко? Три дня закапывания погадок — и это ты называешь «легко»?! — возмутился Сумрак.
— А ты вообще молчи! — набросилась на него Гильфи. — Это из-за твоей шлифовки кремня нас обнаружили, так что захлопни клюв!
— Хочу вам сказать, — начал Копуша, — что хоть я и сам пещерная сова, как Вислошейка, но у меня нет ничего общего с этой старой дурой.
— Да мы так и не думали, — заверила его Гильфи. — Она же такая нудная!
— И злая, — добавил Сорен.
Остальные удивленно моргнули. Они никогда не считали Висло-шейку злой, она была просто скучная зануда, и все. Сорен и сам так думал до тех пор, пока не увидел в желтых глазах Вислошейки странный зеленоватый блеск, выдававший завистливый и жадный желудок. Мама всегда говорила, что именно зависть чаще всего толкает сов на злые дела. Она считала жадность и зависть худшими совиными грехами.
Сорену показалось, будто он снова слышит тихий голос матери: «Усов нет никакого оправдания для зависти и алчности, Сорен. У нас есть небо, есть густые леса и высокие деревья. Мы летаем красивее всех на свете. Так почему мы должны завидовать другим птицам или зверям?»
Когда четверо друзей вернулись в дупло, Эглантина уже крепко спала. Но и во сне она продолжала тревожно ворочаться и вздрагивать. С тех пор как Эглантина услышала об огороженном стенами парке, она совсем потеряла покой.
Сорену было не до этого. Ему хватало незавершенной истории [С Металлическим Клювом и страшных слов «вы еще пожалеете!». Жуткое видение преследовало его — сова с изуродованным лицом парила над трупами растерзанных птиц. А тут еще шлифовка кремня под надзором Вислошейки! Он услышал, как Гильфи завозилась на своем месте и понял, что она тоже не спит.
— Гильфи, как ты думаешь, почему Борон с Барран не стали расспрашивать нас о том, где мы были?
— Они знали, что мы искали Эзилриба. Они понимают, как ты переживаешь за него. Так зачем им выспрашивать, куда мы летали?
— Понимаешь, — медленно проговорил Сорен, — мне кажется, что Октавия как-то связана со всей этой историей, которую рассказала нам полярная сова.
— Таким образом, — немедленно спросила Гильфи. — Где тут может быть связь?
— Я просто желудком чувствую, — продолжал размышлять вслух Сорен, — что Октавия имеет отношение к прошлому Эзилриба, к тем временам, когда он был совсем другим.
— Другим? — уточнила Гильфи.
— Помнишь, полярная сова упомянула, что встретила Октавию в то время, когда та еще не ослепла? Именно Октавия рассказала ей про остров Черной Гагары, где жил знаменитый кузнец. Тут есть какая-то связь с Эзилрибом! Возможно, он тоже знал Октавию до того, как она потеряла зрение. Мы знаем, что много лет тому назад сюда они прибыли вместе. К этому времени Октавия была уже слепой. Но что связывает ее с Эзилрибом? Какую услугу она ему оказала? Откуда змея могла знать про кузнеца, ковавшего боевые когти на далеком острове?
— Что ты предлагаешь сделать, Сорен? — перешла к делу Гильфи.
Он повернулся и посмотрел на свою лучшую подругу, с которой они прошли через столько испытаний. Имеет ли он право предлагать ей участие в таком деле? Он знал, что Гильфи будет потрясена. Сорен глубоко вздохнул и выпалил:
— Нужно выждать, когда Октавия куда-нибудь уползет, и тайком пробраться в дупло Эзилриба.
Гильфи ахнула, да так громко, что едва не разбудила Сумрака.
— Сорен, ты спятил? Ведь это же незаконное проникновение в жилище! Ты хочешь выслеживать, шпионить, вынюхивать? Но ведь Эзилриб твой любимый учитель! Это просто… просто…
— Подло? — пришел ей на помощь Сорен.
— Да, если угодно, — кивнула Гильфи. — Я хотела сказать — неэтично, но ты нашел самое правильное слово. То, что ты предлагаешь — это настоящее загрязнение кремня, вот что я тебе скажу!
— Да плевать мне на загрязнение кремня! — взорвался Сорен. — Это вопрос жизни и смерти, как ты не понимаешь! Если мы обнаружим что-нибудь, что поможет пролить свет на тайну исчезновения Эзилриба, значит, это не может быть некрупинчато!
— Некрупинчато? — хрипло переспросила Гильфи. — Это еще что такое? При чем тут крупинки? Ты думаешь, это как-то связано с крупинками?
Сорен моргнул. Он и сам не знал, как у него вырвалось это нелепое словечко. Он хотел повторить мудреное слово, которое употребила Гильфи, но случайно оговорился. А может быть, не случайно? Что, если вся эта история в самом деле имеет какое-то отношение к крупинкам? На миг ему показалось, будто все они запутались в гигантской паутине, в центре которой — паук с Металлическим Клювом.